Espresso от Саши Донецкого: Случай так называемого вранья

"– Так что же говорит этот человек?

– А он попросту соврал! – звучно, на весь театр сообщил клетчатый помощник и, обратясь к Бенгальскому, прибавил: – Поздравляю вас, гражданин, соврамши!" (Здесь и далее курсивом – цитаты из романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" - Авт.).

Когда 25 апреля, на специальном депутатском заседании областного парламента, посвящённом "персональному делу" Гавунаса, сам сиятельный вице-спикер, "обвиняемый" в подлоге, как говорится, "на голубом глазу" прямым текстом и публично заверил коллег, что он не является гражданином Израиля, и "всё это провокация прокуратуры", у многих его добровольных адвокатов наверняка от души отлегло: слава Богу, уж если Михаил Савельевич при всём честном народе заявляет, что чист, значит, точно не виноват.

Не может же человек в здравом уме и твёрдой памяти сам на себя лжесвидетельствовать?! Публично, при многих свидетелях и присутствии СМИ, нагло врать и изворачиваться?

Оказывается, может.

И здесь прямо уже и не знаешь, что и думать. Зачем Гавунасу понадобился этот не то абсурдистский спектакль, не то цирковой номер?

Если дни его как политика были сочтены (а многие из присутствовавших в зале политиков и журналистов это прекрасно понимали), стоило ли окончательно расписываться в собственном ничтожестве? И если Гавунас упорно продолжал гнуть свою линию, открещиваться от злополучного гражданства и публично мошенничать, значит, всё-таки на что-то он надеялся? Значит, питал местный олигарх какие-то надежды на "подковёрное" решение своей проблемы с израильским паспортом, который, чего уж греха таить, давно был для местной политтусовки секретом Полишинеля.

Взрослым людям известно, что все мы, если оценивать предельно строго, с позиций высшего порядка, как говорится, "на духу", - так или иначе лгуны. В повседневном общении без бытового и подчас искреннего вранья вряд ли обойдёшься. Увы или к счастью, враньё - это неотъемлемая часть этикета, защитная реакция социума и индивида. Я уж молчу о художественном вымысле или самообмане. Человек, говорящий исключительно "правду" и поступающий только "правдиво", - либо юродивый, либо сумасшедший, либо, опять же, обманщик.

И всё-таки человеческое сознание как-то отделяет правду от лжи, хотя градации обмана бесконечно многообразны и изощрены.

Есть великий обман и маленькая неправда, сокрытие улик и "молчание-золото", блеф и статистика, "лакировка действительности" и "подтасовка фактов", и даже пресловутая "ложь во спасение", будто бы имеющая моральное оправдание, однако все эти виды обмана, преследуемые по закону как мошенничество, или проходящих по разряду психологии общения, объединяет одно — игра на доверии. А слово "доверие" одного корня со словом "вера".

Поэтому разоблачение лжи, даже бескорыстной, - почти всегда разочарование. Ну, а если речь идёт о лжи как о сознательном преступлении, то тут и "благие намерения" вряд ли помогут. Тем более, если их не было. Ложь и корысть — часто родные сёстры. Приговор однозначен и обжалованию не подлежит. И совсем не случайно булгаковский Воланд, прилетев со своей дьявольской свитой в советскую Москву, первое, за что карает её обитателей, - именно за ложь в различных её ипостасях и проявлениях. В широкий речевой оборот вошла хлёсткая оценка лгуна: "Гражданин Соврамши". И один из возможных способов наказать лгуна - лишить его головы. Причём — буквально.

"... – Это опять-таки случай так называемого вранья, – объявил он громким козлиным тенором, – бумажки, граждане, настоящие!

– Браво! – отрывисто рявкнул бас где-то в высоте.

– Между прочим, этот, – тут Фагот указал на Бенгальского, – мне надоел. Суётся всё время, куда его не спрашивают, ложными замечаниями портит сеанс! Что бы нам такое с ним сделать?

– Голову ему оторвать! – сказал кто-то сурово на галерке".

Мы как-то привыкли считать, что политика — это сфера если уж и не совсем тотального обмана, то всеобщего лицемерия точно, узаконенный лохотрон. Уличать политика в подлогах, малых и больших, и особенно словесных, - занятие азартное, но неблагодарное. Уличай не уличай, всё божья роса, политические оппоненты если чем и занимаются, так это постоянными разоблачениями друг друга. Политическая борьба — это собственно и есть нескончаемый процесс разоблачений. Это — нормально.

Но даже в такой циничной сфере как политика существуют поступки-табу. И в первую голову к этим "табу" относится ложь.

Когда нашкодившего по отношению к жене президента Клинтона пытались отстранить от власти, объявив ему импичмент, то обвиняли вовсе не в связи с практиканткой Белого Дома (с кем не бывает?), а в лжесвидетельстве.

Главное для западного политика - не врать, особенно публично. В глазах западного обывателя не супружеская измена страшна, а её сокрытие. В принципе, можно иметь любовницу при живой жене и оставаться в большой политике, если всё открыто для публики.

Понятно, что такие правила игры — тоже своего рода лицемерие. Однако обывателю важно, что его не обманывают. Тогда как любой вскрытый подлог, от подделки аттестата о высшем образовании до тайной любовной связи, тут же ломает карьеру навсегда.

В России не всё так сурово, но всё-таки имеются свои пределы. Если жену и публику обмануть ещё можно, то государство обманывать — чревато.
Случай с Гавунасом, впрочем, свидетельствует, что не настолько всё чревато, как хотелось бы. Здесь много вопросов к соответствующим специальным службам, призванным бдить и контролировать.

Известно, что Гавунас якобы получил паспорт Израиля в 2003 году. Да, он уже имел статус депутата Псковского областного Собрания, но это вовсе не значит, что он был "неприкасаемым".

"Казус Гавунаса" вскрыл одну крайне неприятную штуку: граждане вдруг удостоверились, что "очи государевы" отнюдь не столь могущественны, как то иногда малюют, и вся эпопея с паспортом Гавунаса это подтвердила.

За годы своего существования в псковской политике, начиная с триумфа в 1996-ом, Михаил Савельевич, видимо, настолько привык к безнаказанности, что сюжет с израильским паспортом показался ему преходящим.

Сейчас наш герой, по слухам, уже в Израиле. Лишение его депутатских полномочий — дело времени и техники. Вчерашние однопартийцы с треском открещиваются от лжеца и досадуют на собственную "наивность".

Что ж, праведный гнев и посыпания голов пеплом — необходимая составляющая политического спектакля, его "надковёрная" часть программы, тогда как под ковром "разбор полётов" продолжается. За признанием первой лжи должны последовать не менее громкие разоблачения "гражданина Соврамши", и нитки потянутся в "лихие 90-е", в те скандально-карнавальные времена, когда заместитель губернатора Гавунас имел честь прятаться от начальника областного УВД в кабинете своего патрона на Некрасова, 23, под защитой казаков, бритоголовых и регалий власти.

В нулевые многое изменилось. Теперь в губернаторских кабинетах вряд ли спрячешься. Зато имеется паспорт Израиля.

Вот только спасёт ли второе гражданство от возмездия?

"... – Как вы говорите? Ась? – тотчас отозвался на это безобразное предложение Фагот, – голову оторвать? Это идея! Бегемот! – закричал он коту, – делай! Эйн, цвей, дрей!

И произошла невиданная вещь. Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи.

Две с половиной тысячи человек в театре вскрикнули как один. Кровь фонтанами из разорванных артерий на шее ударила вверх и залила и манишку и фрак. Безглавое тело как-то нелепо загребло ногами и село на пол. В зале послышались истерические крики женщин. Кот передал голову Фаготу, тот за волосы поднял ее и показал публике, и голова эта отчаянно крикнула на весь театр:

- Доктора!"

Саша ДОНЕЦКИЙ.