Ад под видом борделя: псковичам отдали ключи от «Зойкиной квартиры»
Новый спектакль «Зойкина квартира», вышедший на сцене Псковского академического театра драмы 27 ноября, по степени провокации приближается к «Ревизору» Петра Шерешевского, местами его переплёвывая.
Накануне премьеры режиссёр Сергей Потапов рассказал, что пьесу Михаила Булгакова в его постановке в Пскове должны были увидеть ещё три года назад, но тогда «не сложилось», зато в год 130-летия писателя всего за полтора месяца сложился и спектакль, и целый фестиваль имени якутского режиссёра.
В каждом своём интервью и комментарии Сергей Потапов рекомендовал псковскому зрителю обязательно прочитать/перечитать пьесу.
Во-первых, это хороший вкус – иметь представление об оригинальном тексте, по которому ставится спектакль (читаете же вы анонс к фильму, смотрите трейлер), во-вторых, каждый перечитавший будет готов к тому, что на сцене таки появится дом свиданий, проститутки, морфий и клубы кокаина. Наркотики – зло, ни в коем случае не следуйте печальной дорогой морфиниста Булгакова и одного из его персонажей графа Обольянинова.
До (если вы не против спойлеров) или после просмотра спектакля не поленитесь ознакомиться с интервью Сергея Потапова, где он максимально подробно объясняет, что же, собственно, хотел сказать автор (в его лице), устраивая на сцене трагический водевиль с цитатами из Гёте. Можете сравнить свои ощущения и его пояснения – получилось сказать или не совсем.
«Неоднозначно», – поджав губы, констатировали некоторые зрители, покидая театр после спектакля с меткой «18+» по пьесе вообще-то о борделе под видом ателье. Интересно, что они ожидали увидеть? Девиц за книгой и вышивкой?
Здесь, конечно же, предаются полуживотным страстям, домогаются, сношаются, курят, пьют, нюхают, убивают – и всё это на глазах у изумлённой публики. Замечали, кстати, интересную штуку? Зрителя, причём любого, не только псковского, гораздо больше возмущает и шокирует имитация секса на сцене, чем имитация убийства. Всё это в спектакле есть – у вас будет возможность сличить свои ощущения на показе 1 декабря (билеты ещё есть в продаже).
Или вот возлюбленный хозяйки квартиры Зои Пельц – «бывший граф» Обольянинов, что на страницах пьесы, что на псковской сцене всегда или в ломке, или под кайфом. Третьего агрегатного состояния ему не дано. Да простит меня Роскомнадзор или кто там нынче кошмарит журналистов за неосторожное упоминание наркотиков.
Камиль Хардин до отвращения отлично сыграл недомужчину, пускающего пузыри, во время погружения на мутное кокаино-морфийное дно. Вещества лишили его абсолютно любых способностей, кроме способности держаться за юбку Зои. Они как бы пара, но их отношения далеки от отношений двух взрослых людей. Не зря Обольянинов периодически принимает на сцене позу эмбриона, демонстрируя потребность в защите и покровительстве. И Зоя защищает, возится, уговаривает, жалеет, спасает. Эту роль в талантливом обрамлении псковской труппы замечательно исполнила актриса петербургского Академического театра имени Комиссаржевской Кристина Кузьмина.
Под прикрытием ателье Зоя организует публичный дом, намереваясь таким образом заработать денег, получить визу и вместе с графом-наркоманом уехать в Париж, чтобы нащупать хотя бы подобие счастья, которое было у них до октябрьского переворота. Классические поиски потерянного рая, ради которого можно и по краю походить, и сделку с дьяволом заключить, не слишком заботясь о деталях и способах достижения цели.
На этот раз дьявол принял обличие «мифической личности», которую сам Булгаков только вскользь упоминает в начале пьесы. У Потапова же «личность» приобретает плоть актёра Андрея Кузина и становится полноценным героем происходящего, который, как джокер и предвестник неминуемо трагичного конца, выпархивает в самых неожиданных местах.
Впрочем, и латынь над сценой «Оставь надежду всяк сюда входящий» (вспоминаем «приветствие» для посетителей ада из «Божественной комедии» Данте Алигьери) прозрачно намекает, что уже очень скоро здесь будет жарче, чем в ином котле.
Вырваться за границу из жизни, которую они не выбирали, хотят и все остальные – Алла Вадимовна (Ксения Чехова), Александр Аметистов (Максим Плеханов). Потому что социальный катаклизм сломал их быт, украл привычки, исковеркал судьбу. В результате она, не имея средств не то что на заграницу, на существование, становится проституткой, а он – шулером и проходимцем с большой буквы «П». Тут тебе и благие намерения, и дорога, и снова ад.
Зойкин бордель, как магнит, притягивает одновременно и неустроенных, и неприятных, тёмных людей навроде китайцев Херувима и Газолина (Андрей Ярославлев), которые под прикрытием прачечной барыжат опиумом и прочей дрянью.
Херувим, оживший на сцене в теле Александра Овчаренко, омерзителен особенно. Его пластика, стеклянные глаза, застывшая улыбка золотых зубов вызывают неприятный холодок и явственное ощущение печального финала задолго до финала. Ладно комиссия из Наркомпроса, вороватый администратор Аметистов, наркоман в конвульсиях и взяточник-домком Аллилуйя (Денис Кугай) – с ними можно договориться, можно как-то жить, а вот договориться с убийцей нельзя – дело сделано.
Сергей Потапов бережно сохранил булгаковский текст, аккуратно вплёл в него цитаты немецкого классика, русский романс, хаус и оскароносную Moon river из «Завтрака у Тиффани» и ну очень деликатно удалил привязку к определённой эпохе.
«У нас нет «музейности». Не будет костюмов условно «двадцатых годов прошлого века», – пояснил Сергей Потапов. – Мы хотим рассказать историю, которая могла случиться когда угодно. Я для себя это так сформулировал: произошла некая катастрофа, и все персонажи находятся в каком-то постапокалиптическом пространстве. Из него надо как-то убежать, спастись, но у них ничего не получается, так как через дурное и злое невозможно пробиться к свету. В этом мораль и этическое содержание спектакля».
Где вам ещё на пилоне станцуют под «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной…»? А у Зойки в квартире – пожалуйста. Когда ещё ангел всё на том же пилоне будет вертеться под трогательный напев о «муууун рииивер», а где-то внизу под первым снегом станет копошиться пролетариат. Паноптикум, неправда ли? Но очень, очень красивый. Сценографу Эрвину Ыунапуу и художнику по свету Стасу Свистуновичу отдельное и огромное спасибо за доставленное визуальное удовольствие.
Каждый герой, а их на сцене более двадцати, схвачен и зафиксирован и режиссёром Потаповым, хореографом Илоной Гончар и художником по костюмам Александром Стройло ровно так, как того ожидаешь ещё до начала спектакля, читая Булгакова.
Вот без портков, но с веткой вишни шустрит Аметистов-Плеханов, вот с козлиной бородкой и вечным портфелем за очередной взяткой крадётся Аллилуйя-Кугай, в одном исподнем бегает заполошная и бессовестная горничная Манюшка-Ангелина Курганская, коммерческий директор треста тугоплавких металлов Гусь-Ремонтный, он же Сергей Скобелев, с каким-то неживым оскалом на ничего не выражающем лице таскается то за одной, то за другой модельщицей.
И только Зойка, кажется, единственная, кто вполне понимает весь ужас происходящего, но всё-таки на что-то надеется (ничего не остаётся) и упорно продолжает раскручивать опасное предприятие, вовлекая нежную козочку Аллу Вадимовну в занятие проституцией. В том числе из-за нежной козочки и рушится вся эта нестройная конструкция, и, цитируя шершавый язык пресс-релиза, «работу борделя пресекают правоохранительные органы».
Кто может – бежит, кто не может – прощается с квартирой и мечтами о Лазурном береге. Так было у Булгакова. После Зойкиных слов «Прощай, прощай, моя квартира!» свет гас, зрители расходились. Но Потапов, не будь он «якутский Тарантино», ещё раз достаёт из-за кулис «мифическую личность», которая несколькими автоматными очередями лишает жизни всех без разбора. Остаётся только Пельц, но и она отправляется обратно в ад (или на другой более жестокий его круг), из которого появилась в начале спектакля.
Очередная битва между добром и злом, а именно так преподносит свои постановки Сергей Потапов, состоялась, только пока снова непонятно, кто победил.
Фотрепортаж со спектакля смотрите здесь >>>
