О сотрудничестве с ПсковГУ, прорывных образовательных технологиях и учителях-коучах – в интервью с проректором ВШЭ Сергеем Рощиным
Псковский государственный университет совместно с Высшей школой экономики разработал инновационную образовательную программу. Это стало темой очередного выпуска ПАИ-live. Автор и ведущий проекта Александр Машкарин в ходе разговора с проректором НИУ «ВШЭ» Сергеем Рощиным узнавал, в чём особенности этой программы, кто такой современный учитель, что нужно сделать для успешного реформирования системы образования и почему сейчас настолько важно освоение цифровых технологий.
Стартуем в сентябре
– Первый вопрос: как вас в Псков занесло?
– Почему нет? Псков – прекрасный город. Это первое. Второе: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» ведёт много партнёрских проектов с коллегами, партнёрами, институтами, университетами в различных городах России. С этой точки зрения Псковский университет, который сейчас взял курс на серьёзную модернизацию в образовании, – вполне достойный партнёр для того, чтобы приехать в Псков.
– Псковский университет выиграл конкурс на создание образовательной программы для подготовки современных учителей. Какую роль в этом играют партнёрские отношения нашего университета с Высшей школой экономики?
– Да, эта история началась в 2019 году. Был конкурс Министерства науки и высшего образования России о разработке инновационных образовательных программ российскими университетами в содружестве с ведущими российскими университетами, которые входят в основные рейтинги по тем или иным образовательным направлениям.
Псковский университет в сотрудничестве с Высшей школой экономики участвовал в конкурсе, стал его победителем, и мы вместе с коллегами в рамках этого конкурса разрабатывали дизайн и контуры магистерской и ориентированной на педагогическое образование программы.
После этого сотрудничества и после того, как мы совместными усилиями постарались сделать предложение интересного образовательного продукта – новой образовательной программы, мы перешли к обсуждению создания совместной образовательной программы, и сейчас это в повестке двух университетов.
– Программа готова или находится в процессе разработки?
– Программа готова. Конечно, есть ряд деталей, которые мы будем уточнять, но эта программа стартует с 2021 года: в 2021 году на неё объявляется набор, и с сентября она начнёт работать.
Три кита современной педагогики
– Поскольку программа направлена на подготовку нового типа современных педагогов, давайте поговорим о том, что такое современный и несовременный педагог. Чем эта новая программа будет отличаться от уже знакомых нам старых программ?
– Когда мы говорим про Высшую школу экономики, это довольно большой университет, который занимается различными предметными, исследовательскими, образовательными направлениями. В составе Высшей школы экономики есть институт образования, который активно развивает вопросы, связанные с различными технологиями в области управления образования, образовательной политики, и в том числе педагогического образования на уровне в первую очередь магистерского образования. Именно это наше подразделение – партнёр в создании и разработке совместной с Псковским университетом образовательной программы, о которой мы говорим. С этой точки зрения то, что мы делаем сейчас в партнёрстве, опирается на опыт деятельности нашего института образования в реализации части таких магистерских программ.
Когда вы спрашиваете о том, в чём здесь должны заключаться инновации, я бы сказал, что есть три составляющие, которые могут изменить компетенции учителей. Нельзя сказать, что прошлые учителя были плохие, но меняются технологии, возникают новые вызовы, современные дети существуют в другой информационной технологической среде.
Особенностью этой программы я бы назвал три области компетенций, которые она будет формировать. Во-первых, это принципиальный метапредметный подход. В данном случае это не программа учителя по какому-то предмету, речь идёт о формировании метапредметных компетенций современного учителя.
Второе, что очень важно: современный педагог невозможен, если он не владеет цифровыми сервисами, технологиями. 2020 год это вынужденно обозначил всем, и это тот вызов, на который обязательно надо отвечать. Но даже и без этого современные дети, приходя в школу, ориентируются в большой виртуальной цифровой среде очень хорошо, и учитель должен уметь работать с этими технологиями, это важнейшая область тех компетенций, которая должна формироваться.
Ну и третье, что тоже очень важно (но я не ставлю это на первое место): когда мы говорим о современных педагогических компетенциях – это не только вопросы дидактики и того, как учить, даже с помощью цифровых сервисов, технологий. Это понимание того, в какой среде происходит образование с точки зрения экономической, управленческой и так далее. Подчёркиваю, это не самая главная, но важная часть компетенций, которая будет отличать тех, кто поступит на эту программу и закончит её.
На высокой скорости
– Я хочу вернуться к первой из компетенций – информационной технологической составляющей. Для детей информационный поток, который проходит через них, быстрее, чем тот, через который проходят учителя. И когда перед педагогом сидит класс из 25 человек, иногда кажется, что они знают больше учителя о современных технологиях, гаджетах, социальных сетях, о том, как искать информацию. Второй уровень – это когда студенты, вчерашние современные школьники, которые хорошо владеют гаджетами, приходят учиться в вуз и сталкиваются с тем, что их учит преподаватель, который ещё медленнее ориентируется в этих современных инфопотоках и технологиях. Как преодолеть это «различие в скоростях» между школьниками, будущими современными учителями, и теми преподавателями, которые будут учить их новым компетенциям по новой программе?
– Я начну с конца – с университетов. Всё-таки картинка, которую вы нарисовали, не является тотальной, универсальной и касающейся любого университета. Во многих российских университетах (не скажу, что во всех) есть преподаватели, которые владеют современными цифровыми технологиями, цифровыми компетенциями, и с этой точки зрения нельзя сказать, что они отстают от того, кто был вчерашним школьником и пришёл сейчас в университет. Я могу называть разные российские университеты, но поверьте, это не единичная ситуация.
– Это не исключение из правил?
– Это не единичные университеты, я бы сказал так. Если мы говорим о приблизительно полутысяче российских университетов, то в пределах сотни российских университетов есть преподаватели, которые владеют информационными технологиями. Опять же не могу сказать, что везде, все сто процентов коллег, но это так. Это первое.
Второе: надо сказать, что ситуация 2020 года в ряде случаев довольно существенно подвинула формирование цифровых компетенций многих преподавателей в университетах.
– Высшая школа экономики в этом плане находилась на передовой. У вас же появились совершенно новые образовательные программы, как раз заточенные на дистант.
– Это правда. Но надо сказать, что не только Высшая школа экономики, но и ряд других российских университетов. И в этом отношении российские университеты, и Высшая школа экономики в том числе, стали делать, что называется, полностью онлайновые программы. В том числе мы их делаем на глобальный рынок на английском языке.
Это важный признак, но ещё важнее то, чтобы весь процесс перешёл на цифровые технологии. Оглядываюсь на опыт нашего университета в прошлом году: 17 марта было сказано, что мы все теперь существуем только в дистанционном формате, когда была ситуация пандемии и соответствующих ограничений, но весь университет перешёл просто с одного дня. Это не значит, что всё было легко и безболезненно, но адаптация к этому не заняла долгие месяцы, и учебный процесс не обрывался ни в чём. Я знаю, что ещё ряд российских университетов так же делал. Но я всё-таки возвращаюсь к тому, что здесь происходит накопление опыта.
Более молодые коллеги в пространстве технологий плавают гораздо быстрее. Это очень важно, потому что есть замечательные коллеги старших возрастов, но тут-то дети вырастают с этим уже с детского сада и гораздо активнее в этом ориентируются. И это вопрос привлечения молодых, талантливых, способных коллег, которые очень хорошо работают с этими технологиями. Если мы говорим про Высшую школу экономики, то они, безусловно, у нас есть.
Идём дальше. В университете вполне возможно обеспечить тот уровень, когда преподаватели вполне компетентны (и такие преподаватели есть) для того, чтобы формировать современные компетенции у тех педагогов, которые придут в школу.
Но вы абсолютно правы, это важнейший вызов. И в среде специалистов по образованию, по педагогике стали формироваться новые термины, такие как цифровая дидактика, как в цифровом формате надо выстраивать диалог между учителем и учеником.
Конечно, важнейший вопрос в том, что существует огромный доступ к системе информации, гораздо более быстрый, чем учитель откроет рот и ответит на какой-то вопрос. Но это переосмысление в том числе задач и функций учителя, потому что это вопрос об экспертизе, о компетенции, о том, как расставлять акценты по отношению к разной информации.
Важнейшим моментом здесь является компетенция критического отношения к любой информации. Мы с вами хорошо знаем эффект того, что нажал кнопку, что-то посмотрел в большом виртуальном мире – и ты считаешь, что это истина, хотя это далеко не так. И учитель здесь всё равно остаётся важнейшей личностью, его роль остаётся важной для того, чтобы работать, казалось бы, с безграничным морем информации. Это переход от транслятора к коучеру, который во многом сопровождает и выстраивает формирование этих компетенций и работу с различной информацией.
– Информационный трансформатор – я бы так это назвал.
– Можно сказать и так. Потом, конечно, важнейшая часть, которую невозможно выстроить исключительно в общении с интернетом и с чем-то ещё, – это формирование различных элементов проектной деятельности, которые направлены на сотворчество, на развитие различных компетенций в выполнении разных проектов. Это также активно идёт сейчас и в общее, и в высшее образование. И здесь роль ментора, наставника, учителя чрезвычайно важна.
Кадры решают не всё
– Хочу затронуть психологический момент. Современные дети отличаются от старшего поколения типом реакций на раздражители. И когда в классе сидит куча детишек, которая импульсивно реагирует на какие-то вещи, а учитель довольно преклонного возраста пытается требовать от них что-то вроде дисциплины, выходит не очень. Означает ли, что в эту новую образовательную программу будут входить компетенции, связанные с некими новыми навыками учителя как психолога, с работой с коллективом таких ребят?
– Обязательно! Я уже говорил о цифровой дидактике: это часть вопросов, которые сейчас являются чрезвычайно актуальными для всех, кто занимается образованием. Я, правда, удивляюсь, почему вы всё время говорите об учителе как о человеке преклонного возраста? Мне кажется, это слишком однозначный образ и далеко не обязательно правдивый.
– Да, я поясню. Так сложилось, что у многих людей действительно стереотипный образ учителя: это женщина среднего или пожилого возраста, умудрённая опытом, в очках. От чего вообще зависит формирование этого стереотипа?
– Я здесь отвечу уже не как управленец, не как проректор университета, я отвечу как экономист и как специалист по экономике рынка труда. Это во многом зависит от зарплат на тех или иных рынках. Если мы ожидаем, что на те или иные рабочие места в тот или иной сегмент рынка труда должны прийти молодые, то, соответственно, эти рабочие места должны быть в том числе привлекательны по зарплате.
Понятно, что коллеги старшего возраста здесь находятся гораздо больше в ситуации инерционной ловушки, а для того, чтоб происходило обновление, нужна другая политика. И не во всех регионах Российской Федерации у нас тот образ учителей, который вы сейчас нарисовали. Мы знаем опыт Москвы, у которой, конечно же, совершенно другие бюджеты и возможности, но которая последовательно проводит политику по отношению к школе, по отношению к общему образованию, в том числе и с точки зрения уровня зарплат учителей. И там попадаются и мужчины, и люди молодого возраста, причём попадаются массово. Более того, учителя в московских школах получают часто больше, чем преподаватели в университетах в Москве.
– Означает ли это, что пора перестать выделять некую зависимость, корреляцию между уровнем развития, экономики региона и зарплатами таких профессий, как учитель, врач, и сделать, как это когда-то было, среднюю по стране зарплату с какими-то коэффициентами?
– Нет, не думаю, потому что невозможно оторвать всё от экономики региона, невозможно всё централизовать и абсолютно не об этом идёт речь. Здесь связь должна быть, должны быть усилия на региональном уровне, так что это не вопрос в том, чтоб исключительно федеральный центр всем платил высокую зарплату – и тогда всё будет хорошо.
– Я почему спросил? Это некий миф: будет тогда хорошо, когда нам всем из Москвы будут платить одинаковые большие зарплаты.
– Эта идея о том, что существует некоторый центр, который за всех всё всегда сделает.
– И решит.
– Да. Так не бывает на самом деле. Вопрос социальной организации, рынков труда – это в том числе и вопрос того, что нас окружает, а не только замечательного, может быть даже и всемогущего, чудодейственного центра. И это вопрос в том числе региональной политики.
Вообще это очень важный вопрос, потому что очень часто мы думаем, что надо что-то сделать с образованием – и тогда придут хорошо подготовленные кадры и всё изменят. Это полуправда, даже, я бы сказал, треть правды.
Безусловно, должны быть компетентные коллеги, которые могут что-то сделать, запустить инновации и сделать квалифицированные работы. Но для того, чтоб они пришли, должна сформироваться история на стороне спроса на труд, заработных плат, соответствующих рабочих мест.
Поэтому, когда мы говорим о совместной образовательной программе, которую сейчас делали с Псковским университетом, это очень важный шаг, но мы надеемся, что это будет в том числе поддержано региональной политикой в области образования и что выпускники этой программы придут на интересные рабочие места в школы, на позиции учителей с адекватным спросом на их труд.
Как итог – два диплома
– Есть ли вероятность того, что в случае успешной реализации этой совместной с Псковским государственным университетом программы она сможет быть тиражирована и в других регионах России?
– Мы это не исключаем. Те совместные проекты, которые мы делаем с различными российскими университетами, все пока единичные, но элементы тиражируемости, безусловно, в них есть. Но для этого должен сложиться ряд условий. Должно быть желание партнёров, то есть двух университетов, которые это реализуют, должна быть политическая менеджериальная воля руководителей университетов, которые это выстраивают.
Я не могу сказать, что совместные программы – это просто, здесь требуются усилия, чтоб это построить. Но для таких секторов, как образование, педагогика, очень важна поддержка региональных властей, политическая воля, желание и приоритизация этих задач для того, чтобы университет это развивал.
– Подозреваю, бренд Высшей школы экономики настолько могуч, что как только студенты узнают о том, что их вуз начинает сотрудничество с «Вышкой», автоматически появляется вопрос: «А нельзя ли сделать так, чтобы, когда мы закончим бакалавриат или магистратуру, у нас был ещё и диплом Высшей школы экономики?»
– В той совместной образовательной программе, о которой мы сейчас говорим, предусмотрено, что её выпускники получат два диплома – диплом Псковского университета и диплом Высшей школы экономики.
– Жалко, что я не студент, иначе бы обязательно поступил на эту программу. Хотя возраст значения не имеет?
– Нет. Для магистратуры у нас нет ограничений по возрасту, это вполне нормальная практика – обновление своих компетенций. Приглашаю!
– Замечательно! Подумаю.
