О резонансных делах и специфике работы в приграничном регионе – в интервью с прокурором Псковской области

В эфире выпуска ПАИ-live автор и ведущий проекта Александр Машкарин в беседе с прокурором Псковской области Иваном Грибовым поговорил о работе прокуратуры в 2020 году, о том, какие уголовные дела ведутся сейчас, в чём особенность осуществления надзорной деятельности и как проходят будни прокурорских сотрудников.

Проблемы решаются, общение откладывается

– Прошёл уже почти год вашей работы в должности прокурора. Подведите итоги 2020 года: какое наследство вам досталось, как оцениваете состояние региональной прокуратуры, с какими вызовами столкнулись?

– Была проблема, связанная с зарплатой, она и сейчас остаётся для нас актуальной.

– Неожиданно.

– Понимаете, 120 млн долгов перед людьми – это очень большая сумма. Поэтому это первый момент, которым пришлось плотно заниматься. В принципе, ситуация стала понятна. Основная сумма долгов скопилась у ряда предприятий-банкротов, пришлось их приглашать, прорабатывать, выяснять, в чём причина, как можно сдвинуть эту ситуацию. Находили возможность повлиять на эти процессы, и на сегодняшний день осталось долгов на 40 млн рублей – это тоже много, но по крайней мере люди получили деньги. Это значимый момент, и мы видим, что людям реально помогаем.

Вопросы, связанные с детьми-сиротами, – проблема. Понятно, это результат нехватки финансирования, но тем не менее стоит задача максимально сдвигать эту проблему в положительную сторону, чтобы больше детей получало жильё. Здесь мы нашли точки взаимодействия, регион добился увеличения финансирования. В этом году закуплено в два раза больше жилья для детей-сирот, чем планировалось. Это тоже значимый момент, чтобы те, кто нуждается в этом, улучшали свои жилищные условия.

– Сергей Белов ушёл на должность заместителя прокурора. Как вы оцениваете, для вашего коллеги это было понижение или просто перемещение в горизонтальной плоскости?

– У нас надо быть готовым к переездам, переменам, это нормально. Если руководство предлагает возможность другого направления, то надо быть готовым к таким вещам, принцип ротации заложен в нашей деятельности. Сергей Белов, думаю, и в любом другом месте проявит свой профессионализм, у него всё будет хорошо.

– Сергей Белов регулярно проводил встречи с прессой. Будете ли вы продолжать традицию общения со СМИ?

– Мы бы, наверное, и хотели это сделать, только пандемия вносит свои коррективы. С небольшим количеством людей мы готовы общаться. Но если сейчас позвать журналистов, мы будем подвергать всех большему риску, что сейчас неприемлемо. В целом продолжим в обязательном порядке работу со СМИ с возможностью рассказать им о своей работе, получить от них вопросы, постараться ответить.

Приграничные скандалы

– У вас большой опыт работы в прокуратуре другого региона. Переехав в Псковскую область и увидев работу изнутри, можете сказать, есть ли у нашего региона какая-то специфика по сравнению с другими субъектами РФ?

– Конечно, любой регион имеет свою специфику, она обусловлена экономикой, демографией и географией. Здесь протяжённость свыше 800 км вблизи с границей диктует определённые моменты: какой надзор осуществляется, где проявить активность и с преступностью, которая немножко изменяется по сравнению с другими регионами. Если вы будете в центральной части России или дальше, у вас не будет проблем с незаконной миграцией, с пересечением товаров через границу, с подкупом должностных лиц. Здесь такая особенность есть.

– Есть прецеденты?

– Да, есть уголовное дело, когда таможеннику дали взятку, чтобы переместить через границу 150 пачек сигарет. Всё это зафиксировано. Дело будет закончено, дана правовая оценка. Работа в этом направлении ведётся и дальше.

– Есть в 2020 году прорывные направления в работе прокуратуры Псковской области?

– Если вы имеете в виду значимые уголовные дела, то мы никогда их не скрываем от СМИ. Например, дело Михаила Гавунаса направлено в суд, оно рассматривается. Смотрю, что СМИ почему-то интересует это дело.

– Это было в ноябре?

– Да. Понятно, что сторона защиты занимает активную позицию в этом деле, сторона обвинения тоже будет занимать свою позицию.

Приговор вынесен вице-губернатору области: он приговорён к пяти годам лишения свободы за незаконные действия, связанные с мошенничеством. Есть в производстве дело в отношении главы Палкинского района: он обвиняется в махинациях с приёмкой дорог.

Есть дело, как уже говорил, таможенника в Себежском районе, но таможенник оказался человеком слова и дела. Благодаря его информации удалось зафиксировать попытку провоза большой партии незадекларированного товара на большую сумму и пресечь канал такой деятельности.

Основные дела мы не скрываем от общественности, мы их называем. Впереди ещё будут определённые наработки. Буквально недавно направлено в суд дело в отношении заместителя главного судебного пристава Санкт-Петербурга, который обвиняется в посредничестве во взятке шести миллионов рублей, совершённой на территории нашего региона. Будем сообщать и о других делах.

Не битва, а процесс

– Возвращаясь к делу Гавунаса: вас несколько удивляет интерес СМИ к этому делу?

– Нет, не удивляет, просто отмечаю повышенный интерес. Раз интерес есть – будем информировать.

– Интерес связан с тем, что дело длится уже много лет, в суд его передали только в ноябре прошлого года. Будет ли такая же волокита с рассмотрением дела в суде и когда это закончится, на ваш взгляд?

– Понимаете, здесь есть объективные причины для таких вещей. Когда большой объём доказательств по делу, им надо давать оценку. Для того чтобы давать оценку, их надо исследовать. Когда сторона защиты высказывает свою позицию, её тоже нужно услышать, рассмотреть, суду надо давать этому оценку. Каждый этап растягивается во времени.

Я бы не стал делать прогнозы, как пойдёт процесс. Просто мы видим, что со стороны защиты не один защитник и не двое, а больше. Соответственно, нам тоже придётся собирать группу обвинителей, которая будет убеждать суд в правоте позиции государственного обвинения.

– Целая битва получается.

– Не битва, а один из процессов. Мы понимаем, что лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, занимало непростой пост и сумма, которая вменяется, инкриминируется ему, тоже очень значительная для нашего региона – более миллиарда рублей.

– Она значительна не только для нашего региона.

– Да.

От рассвета до заката

– Многие, когда проезжают мимо здания прокуратуры Псковской области, отмечают, что здесь окна частенько горят после окончания трудового дня. Слышал, что люди уходят отсюда в 11-12 часов вечера. Есть такое?

– Конечно, есть. Нет требования, чтобы люди здесь спали или ночевали. Но у нас ненормированный рабочий день, бывает, большой объём работы нужно выполнить очень срочно. Мы же работаем в нашем государстве, где есть задачи, которые мы должны выполнять. В эти моменты приходится и задерживаться, бывает и такое. И я задерживаюсь, и заместители задерживаются. Нет такого, что кто-то в привилегированном положении, а кто-то нет. К сожалению, это один из элементов нашей работы. Мы, когда шли на эту работу, знали, что будет такой график.

– За то время, что вы находитесь в должности, как сильно изменился кадровый состав областной прокуратуры?

– К моменту, когда человек приходит работать в областную прокуратуру, это уже человек с определённым опытом работы. Он уже поработал в районной или городской прокуратуре, уже жизнью протестирован на крепость в наших условиях. Это первый момент. Работники, которые работают в аппарате, наиболее опытные, потому что здесь приходится больше работать аналитически.

Я не скажу, что произошёл большой отсев за период моей работы. Да, происходят увольнения. Да, несколько начальников отдела заменилось, старшие помощники, помощники. Это нормальный рабочий процесс, он не связан с какими-то революционными потрясениями. Это просто стабильная работа, связанная с тем, что одному предложили другое место, другой ещё куда-то поедет.

– Вы кому-то из своих бывших коллег, подчинённых предлагали вслед за вами переехать в Псковскую область?

– Пока нет такой необходимости. Обходимся тем, что находим здесь достойные кадры на какую-то перемену.

– Вы упомянули о высокой нагрузке коллег, а есть статистика, как много дел приходится на одного сотрудника прокуратуры?

– Если бы было следствие в органах прокуратуры, как раньше, я мог бы сказать, сколько расследовано дел. У нас немножко иная статистика. Что такое работа прокурора? У кого-то это жалобы, с которыми он работает, у кого-то проверки. Здесь эта цифра очень размыта.

Взять жалобы: у нас 200 с небольшим работников прокуратуры, за год поступило 16 тысяч жалоб в прокуратуру, рассмотрено 13 тысяч. Если условно разделить, уверяю вас, из этих 200 человек не все занимаются жалобами, а только часть.

Работать в прокуратуре непросто. Некоторые думают, что работа прокурорского работника менее суровая, чем в других органах. Но масса примеров, когда люди, приходя из других органов в прокуратуру, удивляются колоссальному объёму работы и возвращаются иногда в свою альма-матер.

Общий груз

– Вы в ноябре заявляли о том, что работа правоохранительных органов Псковской области по выявлению преступлений, связанных с отмыванием доходов, полученных преступных путём, не в полной мере соответствует предъявляемым требованиям. Была приведена статистика, что за два года только четыре преступления были по статье 174.1 и 174. Это в чей огород камень был, каких правоохранительных органов? И как изменилась ситуация с момента того заявления?

– Это камень ни в какой-то конкретный орган, это общий наш камень, груз, который мы несём всей правоохранительной системой вместе. Эта ситуация была связан с тем, что мы проводили коррекционное совещание, а его мы проводим, когда хотим собрать правоохранительный блок, чтоб рассмотреть проблему, понять её причину. Здесь по цифрам видите, что четыре дела – это отмывание своих денег и ноль чужих денег.

Сказать, что работа не ведётся, нельзя. У нас сейчас есть дело в отношении группы численностью более 12 человек, которые занимались так называемым «обналом»: миллиардные суммы – это тоже сфера легализации. За каждой такой схемой незаконной банковской деятельности стоит цепочка другой работы, в том числе и отмывание денег.

Более 40 дел возбуждено по фактам создания фирм-однодневок – это тоже блок, который связан с отмыванием. Но именно по этим статьям цифры, которые мы имеем, небольшие, и задача была проработать вопрос, чтобы изменить ситуацию. За любым большим организованным преступлением, как правило, стоит возможность заработать деньги, и эти деньги всегда поступают в легальный оборот. Вот этот блок правоохранительной системы недорабатывает, здесь надо дополнительное усилие. На наркотиках зарабатываются большие деньги, мы понимаем. Куда они их девают? Они их где-то легализуют. Эта проблема обозначена для того, чтобы мы улучшили деятельность всего правоохранительного блока.

Что с них взять?

– В числе поднадзорных вам ведомств находятся судебные приставы. Много жалоб на работу судебных приставов, которые не до конца исполняют свои обязанности, люди не могут получить алименты, долги. Якобы приставы довольствуются тем, что могут арестовать имущество, и дальше этого не идут. В ФССП тоже большая нагрузка на сотрудников, но тем не менее как вы можете оценить работу коллег в смежном ведомстве?

– Да, есть проблема с большой нагрузкой. Приставы в целом пытаются пересматривать работу, для ряда производств на небольшие суммы пытаются находить другие правовые механизмы, чтобы не включать всю машину судебно-исполнительного производства. Мелкие штрафы – это тоже объём работы.

Задыхается система. Они ведут работу над тем, чтобы как-то разгрузить себя от объёма правовыми механизмами, но есть очень много недоработок, и видим, что пристав бездействует. В этой ситуации мы вносим представление, заставляем их работать.

Буквально недавно с главным судебным приставом проводили рабочую встречу, он тоже делился организационными моментами. Они предлагают создать структуру, которая сразу автоматически заполняет все запросы и определяет тех, кто реально выходит на место работы. Они тоже пытаются организационно что-то изменить. Но пока жалоб на них очень много.

Второй момент: выезжая на приёмы граждан, беседуя, понимаешь, что в ряде случаев на приставов жалуются, потому что не с чего взыскивать. Человек получил судебное взыскание, а у него ничего нет. Сказать, что пристав в этой ситуации виноват, неправильно. Конечно, человек в этой ситуации недоволен, возмущён, это понятно. Но пристав в этой ситуации объективно ничего сделать не сможет, он только выполнит свою работу. Такая проблема тоже есть.

Ни пуха, ни пера

– Ещё один блок вопросов связан с исполнением муниципальных и государственных контрактов. Какие нарушения были выявлены в 2020 году?

– Злосчастный пример со стульями, который в СМИ тоже обсуждался. Пока в суде точка не поставлена, разбирательство не закончено. Как можно было закупить по 100 тысяч стулья, у которых даже нет гусиного пуха или пера? Построили хорошее здание, но зачем делать закупку с явными превышениями, очевидными для всех, непонятно. Поэтому такие факты во взаимодействии с УФАС и дальше будем брать на контроль, разбирать, добиваться, чтобы не было никаких злоупотреблений.

Есть уголовные дела, которые связаны с закупками. Детская бюджетная организация подписала контракт на несколько сотен тысяч рублей, но ничего не исполнила. В Великих Луках подписали документ о том, что построили детскую площадку, но практически там ничего не было сделано – тоже даётся уголовно-правовая оценка.

В рамках проводимых прокурорских проверок очень много выявляется нарушений, когда не вовремя размещают информацию, несвоевременно подписывают документы. Там тоже есть масса нарушений.

– Общий объём нарушений, связанных с государственными или муниципальными закупками и контрактами, насколько велик?

– Иногда в СМИ проскальзывают «миллионные» цифры, но давайте разделим миллионный ущерб и миллионные хищения от нарушений, которые выявили в ходе контракта. Допустим, контракт многомиллионный, но не вовремя сделали сообщение о результатах. Мы можем написать, что по такому контракту нарушений на 10 миллионов рублей, хотя в чистом виде просто нарушена процедура. Мы разделяем понятия и говорить о выявленных многомиллионных нарушениях не можем. Это больше связано с процедурными вопросами. Но хищения мы тоже фиксируем и даём им оценку.

– Если сравнивать и выявлять динамику в этом виде преступлений, 2020 год был богаче на подобные нарушения, чем 2019-й? Или можно говорить, что государственные муниципальные органы и предприятия стали внимательнее относиться к заключению, объявлению контрактов и к их исполнению?

– К сожалению, находятся на таком же уровне. Есть четыре дела о нарушениях в сфере нацпроектов, есть дела, связанные с другими закупками. Нельзя сказать, что наблюдается значительная корреляция в этих цифрах.

– Как вы подобные дела обсуждаете с представителями областной администрации? Вы их ставите в известность о факте заведённого дела или заранее предупреждаете о нарушении?

– Всё зависит от ситуации. Если человек берёт взятку – кто же будет предупреждать о том, что он берёт взятку, правильно? Если прокурор проводит проверку, он делает запросы в администрацию, получает информацию – конечно, они видят, чем интересуется прокурор или следственный орган. Поэтому надо смотреть, какое дело. Разный формат работы – где-то негласная работа, где-то открытая и нарушения находятся на поверхности.

– У прокуроров всегда находится несколько интересных уголовных дел, которые потом станут достоянием общественности, будут обсуждаться в СМИ. В 2021 году уже есть подобные дела?

– Я уже дал информацию о значимых делах, которые находятся в производстве, а вы пытаетесь негласную информацию получить. Конечно, я вам её не скажу.