Об особенностях и задачах сохранения культурного наследия Псковщины – в интервью с Вадимом Нэдиком

Сколько объектов культурного наследия предстоит реконструировать на Псковщине, почему корректирование проектов в порядке вещей, что делает процесс восстановления культурных памятников долгим и зачем специалистам нужны архивные проекты – об этом и не только в эфире ПАИ-live расказал и. о. председателя комитета по охране объектов культурного наследия Псковской области Вадим Нэдик.

Локомотив «Возрождение»

– Какие значимые события вы могли бы отметить в уходящем году?

– Наиболее значимым событием я считаю, во-первых, организованную под руководством губернатора Михаила Ведерникова и владыки Тихона работу, связанную с деятельностью автономной некоммерческой организации «Возрождение объектов культурного наследия города Пскова и Псковской области». Это огромная задача, которая находится в стадии ее решения. Это на сегодняшний день 42 объекта культурного наследия, по которым идет проектирование. Проектирование в следующем году выходит на финальную стадию, и мы перейдем в 2021 году на многих объектах уже на непосредственное выполнение реставрационных работ.

– Список ЮНЕСКО имеете в виду?

– Нет. В списке ЮНЕСКО десять памятников, а я говорю о 42 объектах культурного наследия: это большой перечень, который составлен автономной некоммерческой организацией. Конечно, все не буду перечислять, но речь идет, во-первых, о Псково-Печерском монастыре. В Печорах находится много объектов, которые сейчас проектируются, и в следующем году мы перейдем на большой объем работ. Это Снетогорский монастырь, где также предусмотрены масштабные работы. Это Мирожский монастырь, в котором ведутся работы. АНО «Возрождение» вообще сейчас локомотив.

– Что дает появление и становление этого учреждения?

– Безусловно, это решение вопроса финансирования. Благодаря поддержке лично президента Владимира Путина обеспечено финансирование таких масштабных реставрационных работ. На первой стадии мы говорим о Печорах, о Снетогорском монастыре и о Мирожском монастыре, но это наши жемчужины.

– А почему, например, нельзя было сделать это напрямую через комитет? Что дает появление специальной структуры?

– Комитет ежегодно работает по направлению реставрационных работ на федеральных памятниках, также мы формируем заявки и на региональные объекты. Но возможности федерального бюджета распределяются между субъектами Российской Федерации в равных долях, иногда есть приоритетные направления, но достаточно ограниченные. И создание АНО в буквальном смысле по поручению Владимира Путина – это дополнительные средства, которые выделяет федеральный бюджет. При непосредственном участии владыки Тихона и Михаила Ведерникова эта работа сейчас ведется.

– Без этого учреждения не было бы этих финансов и масштабов?

– Этих масштабов, безусловно, не было. Когда работа начата, возникают дополнительные вопросы и проблемы. Это как палочка-выручалочка, вопросы решаются в рабочем порядке: это и формирование дополнительных списков, и включение дополнительных видов работ. Свидетельством этого является организованный сейчас авторский надзор за фресками в Мелетово. Свидетельством этого являются и работы, которые начаты в усадьбе Строгановых в Волышово – там сегодня и вчера были сотрудники, прислали оттуда подробный фотоотчет: идет полным ходом монтаж стропильной системы и будет устанавливаться кровля.

Глобальная реконструкция

– Работа началась даже там, где она не велась десятилетиями?

– Да, она там не велась. После пожара в 2018 году, когда усадьба пришла в плачевное состояние, мы сейчас проводим первоочередные противоаварийные работы. В прошлом интервью мы говорили, что там еще только расчистка должна была начаться. На сегодняшний момент там полностью вывезен мусор после пожара – масштабы этого мусора оказались просто гигантскими! Вывезен весь мусор после пожара, остатки обрушившихся конструкций. Причем там оказалось большое количество грунта со второго этажа: уже кустарник начал на втором этаже расти. Этот грунт оттуда вывезли. Сделаны деревянные настилы, потому что работать там было невозможно: этажа нет. Сделаны достаточно прочные настилы, и сейчас уже идет стропильная система – собирается конструктив.

– А какие-то сроки, хотя бы аккуратно, можете определить?

– Аккуратно могу сказать, что крышу мы собираемся принять уже в конце января, может быть, быстрее, но вообще ориентировочно мы надеемся, что до 1 февраля работа будет завершена. Но, конечно, опять вмешался этот неприятный процесс, который происходит во всем мире. Это я к тому, что численность сотрудников, которые работают в усадьбе, сейчас в два раза меньше, чем которая должна была быть.

– Рабочие должны быть более разрежены на площади объекта?

– И в этом смысле есть ограничения. Там просто заболели люди. Две недели назад была одна ситуация, а сейчас – другая. К сожалению, мы везде наблюдаем негативное воздействие этого заболевания.

– Вы упомянули несколько крупных объектов: Изборск, Печоры. Может быть, еще какие-то пункты этого большого списка можно выделить как значимые?

– Я вам сказал о Печорах, о Снетогорском монастыре, о Мирожском монастыре – там целый комплекс объектов культурного наследия. А из списка ЮНЕСКО, например, сейчас в одном только храме ведутся работы: это церковь Косьмы и Дамиана с Примостья. Финансирование идет по федеральной линии: это плановое финансирование, которое и было, и та работа, которая Министерством культуры ведется во всех регионах, в том числе на Псковщине.

– Тот случай, когда одно другому не мешает, а помогает.

Перепроектирование проектов

– Без АНО «Возрождение» мы никак не обойдемся. Те же фрески Мелетово: проект, который разработан, совершенно не предполагал затрат на сохранение. АНО «Возрождение» сейчас является заказчиком, и там художественное управление осуществляет работы по сохранению (как раз авторский надзор). Но на сегодняшний день там все работы, которые можно было при этом температурном режиме выполнять, остановлены. Кровля собрана, заменена, то есть полностью восстановлена. И остались, в общем-то, наружные работы: мы перешли к благоустройству, на это понадобится новый проект.

Я хотел бы вернуться к объекту ЮНЕСКО – церкви Косьмы и Дамиана, где будет в том числе восстанавливаться звонница. Комитет подал заявку в Министерство культуры (ответственным за подачу заявки является научно-производственный центр). Зарегистрирована заявка на проект благоустройства. Предыдущий проект достаточно долго длился, пока мы вышли на работы. Может быть, при первичном проектировании задумывалось, что это будет музейный экспонат. Предполагаю, что была такая мысль, потому что мы вышли сейчас на проблему: при проектировании, например, лестницы, которая выходит с хоров, тот ее вариант, который предусмотрен нынешним проектом, по мнению пользователя, не подходит для использования как культового объекта. И в отношении окон есть вопросы.

– Многое корректируется?

– Многое нужно корректировать. В чем проблема с объектами культурного наследия? Любая корректировка проекта (а она может возникнуть в любой момент во время производства работ) неизбежно приводит к необходимости производства дополнительной историко-культурной экспертизы, потому что мы не можем в проект самостийно внести изменения, если это не будет подтверждено научными исследованиями и выводами экспертов. И это опять же связано с материальными затратами, и требуется дополнительное время. Но это памятники, к ним относиться небрежно нельзя.

– Насколько я понимаю, на объекте должны работать особые специалисты. Хватает ли рабочих рук, учитывая, что одномоментно стартовало столько объектов? И это псковские специалисты или люди приезжают из других регионов? Нет ли у вас проблем с кадрами?

– Есть. В этой части есть проблема, она сейчас возникла, в том числе по причине пандемии. Это очень сильно негативно отражается. Но это сейчас процесс неизбежный. Если говорить о предстоящих перспективах сферы сохранения объектов культурного наследия, в нее вовлечены и специалисты, и эксперты, и историки, искусствоведы, и имеющие лицензию Министерства культуры предприятия с квалифицированными сотрудниками, которые могут иметь допуск к работе с памятниками. Ведь для этих работ нужны и те специалисты, которые аттестованы, в том числе которые могут работать с кладкой, с лепниной.

– Вот я и говорю, они должны быть и разные, и специальные.

– Да, мы даже слышали в свой адрес критику, что сюда приедут мигранты из ближнего зарубежья и будут заниматься этими работами.

– Если только у них есть дипломы археолога и квалификация историка.

– Я сомневаюсь, что те документы, которые будут выданы в другом государстве, подойдут для того, чтобы мы могли допустить такого специалиста к работам. Это очень строго. Когда комитет идет на проверку, мы смотрим буквально даже на то, кто непосредственно эти работы осуществляет. Но Псковщина богата специалистами высокого класса, есть и лепщики, и каменщики, и люди, которые прекрасно работают с камнем. Это очень важно. Если мы будем говорить, например, про Порховскую крепость, где масштабные работы начнутся уже весной следующего года, – это очень долгая история, очень болезненная. Я воздержусь от названий юридических лиц, организаций, которые работают, потому что мы не должны отдавать предпочтений и делать рекламу. Поэтому я воздержусь от персоналий.

Но хочу сказать, что есть в Псковской области организации, которые уже себя зарекомендовали очень положительно. У «Августина», который сейчас работает в усадьбе Волышево, я премку уже осуществлял и хочу сказать, что работы выполняются качественно. Это не для рекламы организации, просто сам прихожу на приемку, мы ездим в Волышово наблюдать за работами, которые там ведутся. Сам подход, организация и привлеченный контингент – здесь вопросов нет.

– Эти объекты еще отличает то, что потом это будет туристическим объектом, открытым для посещения, поэтому и свои, и гости города будут туда приходить и смотреть.

– К нам приезжают не только туристы, но и сопричастные люди, которые имеют профессиональное отношение к реставрации и к этим памятникам. И они нередко высказывают критические замечания по поводу выполненных работ. Например, по поводу формы псковской обмазки, которая применяется на наружных фасадах, страсти еще продолжаются, не утихают. Подвергается критике, что на палатах Постникова немножко не такая обмазка. Есть претензии у местных очень уважаемых специалистов, что псковская обмазка не такая: это, скорее, московский стиль, он более выпуклый, оставляет на рельефе, на поверхности достаточно выпирающие неровности, а псковская обмазка выводила все в ровную плоскость, это искривленная поверхность, но достаточно сглаженная, нет крупного рельефа. Есть и те, кто говорит, что все выполнено хорошо, красиво и, наоборот, нужно делать так, чтоб рельеф придавал какую-то определенную форму.

– Но эта дискуссия говорит о том, что, во-первых, люди квалифицированные и знают, о чем говорят, а во-вторых, что они неравнодушны. Это должно привести к лучшему результату. Конечно, организационно комитету приходится несладко – метаться между трех-четырех огней, выбирать компромиссные решения. Редко когда все сообщество бывает на сто процентов довольно, потому что каждый ученый свою точку зрения.

– Реставраторы и архитекторы шутят: два архитектора – три мнения. Мы сейчас проводим научно-методический совет в усеченном варианте, собираем рабочую группу. И даже в рабочей группе – по большей части это костяк научно-методического совета – кипят нешуточные страсти. Вот работают коллеги, уже много лет друг друга знают, но когда начинают обсуждать проекты, которые их руками сделаны, со своими же коллегами – страсти нешуточные.

По крупицам

– Следующий год что нам принесет? Где работы начнутся или завершатся, пополнится ли список еще какими-то объектами, есть ли такие перспективы?

– Есть перспективы. В Печорах начнутся масштабные работы на десяти памятниках.

– Сколько лет они там будут длиться?

– Лет, наверно, не лет… Хотя какой масштаб. Я думаю, что мы раньше 2023 года не выйдем на приемку, потому что реставрация будет сложная, будут раскрываться невидимые сейчас, скрытые особенности конструктива памятников и придется вносить изменения в проектные решения. На самом деле здесь неуместно применять подход «пятилетку – за два года».

– Никакой документации, отпечатанной на принтере, не сохранилось от древних зодчих, да?

– Много чего сохраняется. Сохранены и дошли до нас иконы, гравюры.

– Я имею в виду нюансы конструкции: размеры, скрытые коммуникации. Наверно, не так подробно, как сейчас, составлялись планы и документы?

– Да. Но если мы возьмем XIX век, до нас дошли некоторые проекты, и там качество высочайшее: и размеры, и прорисовка. Когда их удается найти старый проект (в псковском архиве очень много материалов), при реконструкции ими пользуются в полном объеме. Конечно, когда будем говорить про XVI или XIV века, информация по крупицам иногда собирается: иногда на иконах, старинных гравюрах, на любом носителе, который только может быть доступен, в письменных источниках, изучаем архивы.

Например, когда мы изучали историю храма Василия на Горке, то в архивах нашли описание, что в год постройки «в тот же год подписа се». То есть получается так, что храм не просто построили, а еще и расписали, потому что буквально значится: «в тот же год подписа се» – то есть расписан был. А сейчас бытует мнение, что Василия на Горке никогда расписан не был. Из-за этого тоже было много споров. Ну, тут сколько искусствоведов – столько и мнений на этот счет.

Возвращаясь к работам на объектах, о которых говорим, мы надеемся, что в следующем году удастся все-таки решить вопрос с благоустройством. Я сейчас говорю об этом памятнике – про Косьмы и Дамиана с Примостья, потому что это очень важная задача, ее нужно решать: кроме электричества, к храму ничего не подведено. Он находится в центре пересечения всевозможных сетей, и туда вполне можно все завести: и отопление, и воду, и канализацию – все буквально, чтобы приспособить в том числе трапезную. Все это можно сделать, но предыдущий проект эти работы не включил. Мы вообще об объекте, включенном в число десяти памятников, храмов псковской архитектурной школы, должны в первую очередь позаботиться. И поэтому проект благоустройства и приспособления памятника – это очень важно. И вот здесь сейчас глобальные перед нами стоят задачи, связанные с работой на наших десяти объектах. Вот этот серийный объект – храм псковской архитектурной школы, где работы уже выполнены. Мы имеем план, благодаря институту Лихачева мы его откорректировали в этом году, и там прописано огромное количество задач. Этим будет заниматься специализированная служба управления объектами ЮНЕСКО на базе нашего научно-производственного центра. Мы начнем с того, что нужно оборудовать эти объекты контрольными приборами температурно-влажностного режима. И их не просто надо установить, а нужен ежедневный мониторинг состояния этих памятников и принятия мер для того, чтобы в них выдерживался тот самый температурно-влажностный режим, который исключит вредное воздействие. А для этого нужно обеспечить все, начиная с отопления.

– Наверняка много других нюансов. С одной стороны, это козырь для региона и наверняка станет моментом, который привлечет дополнительных туристов. Но, с другой стороны, это и повышенная ответственность, да? И смотреть на них будут с точки зрения ожиданий международного масштаба. Действительно, тут нельзя ничего упростить, уменьшить, подрезать, сделать что-то менее качественно.

– Совершенно верно, тем более что принят новый государственный стандарт по поводу проектирования и выполнения работ на объектах ЮНЕСКО. Это достаточно сложная процедура. На сегодняшний момент, когда это касается крупномасштабных реставрационных работ или строительства новых объектов рядом с ними, согласование идет сначала в Министерство культуры, оттуда – в Министерство иностранных дел, из Министерства иностранных дел направляется в Центр Всемирного наследия в Париж, и только после согласования с экспертами ЮНЕСКО и ИКОМОС (международная организация, которая занимается мониторингом), когда дается разрешение, можно приступать к работам. По времени-то это может получаться очень долго.