В тихом омуте дети водятся: Почему психиатры вынуждены решать семейные проблемы псковичей
Время от времени в новостях появляются сюжеты о подростках, которые жили-жили, а потом «ни с того ни с сего» зарезали всю семью или пришли в колледж и расстреляли одногруппников.
Припоминаете прошлогоднее происшествие в Керчи? Тогда жертвами 18-летнего стрелка стали 20 человек – 15 студентов и 5 преподавателей. Не так давно топ «Яндекса» сотрясла очередная кровавая трагедия: в августе в Ульяновской области 16-летний подросток зарезал шестерых родственников, а потом и сам совершил [Роскомнадзор]. Что стало спусковым крючком – общественности не докладывают. Всегда есть только какие-то обрывки и отголоски про сложные отношения со сверстниками, про непонимание родственников, а почему, как и откуда всё взялось – тайна следствия.
Псковской области тоже есть что вспомнить. Например, историю 2016 года с двумя подростками в Стругах Красных, прямым эфиром в Periscope, стрельбой из окна и совсем не хэппи-эндом. Подробности в памяти можно освежить здесь.
Год назад в материале «Дом странных детей» заведующий мужским отделением Псковской областной психиатрической больницы № 1 в Богданово Александр Москалёв отмечал, что только внешне всё оказывается неожиданным, но когда историю начинают раскручивать, выясняется, что были моменты, на которые просто никто не обращал внимания.
«Чрезмерная агрессия среди детей стала поветрием. При той же психопатии, которая была всегда, её проявления теперь более яркие и агрессивные. Такое поведение становится модным. Не всегда, впрочем, это чистая психиатрия, за кадром часто остаётся наркология [проще говоря, наркотики и алкоголь – авт.]», - уточнял специалист.
Есть и совсем тихие, но от этого не менее трагичные случаи. О них знает совсем небольшой круг специалистов и родные тех самых детей. И вот тут уже «чистая психиатрия», от косвенных или прямых проявлений которой никто не застрахован.
Недетские угрозы
В детском отделении больницы в Богданово лежат пациенты 5-14 лет. Если ребёнку исполнилось пятнадцать, его отправят в одну палату со взрослыми. Сейчас в отделении заняты 15 коек из 20. «В основном лежат с олигофренией», - коротко характеризует обстановку заведующий детским отделением Михаил Елисеев.
Стены в отделении выкрашены в приглушённые розово-мятные тона. На стене в рекреации – огромный телевизор. Закреплён повыше – чтобы у ребят не было соблазна швырнуть что-нибудь.
Как и во всей больнице палаты в отделении отличаются интенсивностью наблюдения за пациентами. Кровати железные, на некоторых окнах решётки, форточки просто так не откроешь. Палаты, куда помещают «остреньких» [тех, кто поступил совсем недавно и может представлять опасность для остальных пациентов – авт.], имеют в дверях небольшие окошки, тоже с решётками. Случалось, что от «избытка чувств» дети эти окошки разбивали.
Режим дня в отделении не хуже, чем в армии: подъём в 6:00, отбой в 22:00, с 14:30 до 16:00 — тихий час. Любая техника запрещена, зато можно почитать книжку или посмотреть мультики. Сегодня, например, – день «Гарри Поттера». Кто-то рисует, раскрашивает, составляет коллажи, читает журналы или книжки, которые приносят родители. Каждый день прогулки, там можно побегать, попрыгать – куда-то деть энергию. Всё под присмотром воспитательницы. Настоящий пионерлагерь, только на завтрак, обед и ужин вместе с компотом дают таблетки.
Михаил Елисеев: Несколько дней назад поступила девочка 12 лет. У неё оказался разбит нос. И вот тут пока непонятно: она рассказывает, что её ударил отец. Может быть, наговаривает, потому что при поступлении к нам она сопротивлялась и, возможно, каким-то образом ударилась сама. Сделали рентген, с носом всё в порядке, переломов нет. С тем как это произошло, будут разбираться органы опеки, им мы уже сообщили.
Почему она к нам попала? Да потому что уходила из дома, агрессивно себя вела по отношению к окружающим, не мылась, не переодевалась несколько дней. Кроме того, из дома сбегала, родителям угрожала, что что-то с собой сделает. Все эти неприятности начались примерно год назад.
В отделении пока держится в стороне, присматривается к народу, спит не очень хорошо. Точного диагноза ещё нет: либо это формирующаяся психопатия, либо ранняя шизофрения. В течение двух недель будем выяснять, что с ней такое, подбирать лечение.
К нам вообще периодически поступают агрессивные дети. И, как говорится, для нас ничего необычного. Это всегда психиатрия – наш профиль.
«Не хочу видеть эту особу»
Вторая девушка с выпадами в адрес близких попала в Богданово в июле. Ей уже исполнилось 17-ть, поэтому по правилам её поместили в женское отделение. Режим здесь не отличается от детского, разве что курить разрешено, ну и развлекать кубиками тебя точно никто не будет.
Заведующая женским отделением Татьяна Лобысева: Эта девочка точно ещё школьница, правда, находится на индивидуальном обучении. К нам её привезли из детской областной больницы, где она вдруг стала рассказывать, что мама её обижает, поэтому она не хочет возвращаться домой. Здесь она при поступлении плакала и говорила, что мама её не любит, наказывает за любую провинность, заставляет спать на полу в тёмной маленькой комнате, чуть ли ни к батарее привязывает, не кормит. Такие «кренделя» в адрес мамы у неё уже случались несколько лет назад. В итоге все эти рассказы оказались бредом. У наших пациентов это часто бывает – причём иногда их бред связан именно с близкими. В итоге мама позвонила как только к нам поступила её дочка.
В неврологическое отделение областной больницы ребёнок попал из-за жалоб на головные боли, головокружения и эпилептические припадки. Выяснилось, что все эти проявления связаны с тяжёлой черепно-мозговой травмой. В младших классах девочку на «зебре» сбил автомобиль.
Когда мама впервые приехала в отделение, девушка к ней не вышла, сообщив, что «эту особу» она видеть не желает и вообще хочет в приют, а не домой. Но у нас она вела себя довольно прилично, от таблеток не отказывалась. Поэтому результат постепенно появился, её психическое состояние улучшилось – она заулыбалась, стала приветливой, даже помощь свою в отделении предлагала. Вообще мы никого работать не заставляем, это было только её инициатива.
В конце концов, она и о маме стала хорошо отзываться, спрашивать, когда придёт, к выписке и вовсе всё было хорошо. Чтобы и дальше всё было «как-то нормально», лекарства ей придётся пить и дома.
