Пятьдесят оттенков демона
В российском прокате стартует хоррор «Суспирия» Луки Гуаданьино: ремейк одноименной ленты 1977 года от мастера ужасов Дарио Ардженто, рассказывающий о странной школе танцев полной ведьм. Фильм участвовал в основном конкурсе 75-го Венецианского кинофестиваля. Муслим Камалов считает, что новое прочтение культовой классики, после просмотра которого рыдал сам Тарантино, оказалось весьма успешным, но, очевидно, оно противопоказано неподготовленным слабонервным зрителям.
1977 год. Серый, зимний, ещё не совсем остывший после войны Берлин разрезает на Западный и Восточный огромная стена, усыпанная граффити с политическими лозунгами, сжатыми кулаками и всевозможными призывами. В городе успешно орудуют леворадикальные террористы группировки RAF (Фракция Красной Армии), поэтому на улицы мало кто суётся. Таинственным образом сбежавшая из семейки амишей американка Сюзи Бэннион (Дакота Джонсон) приезжает в город, чтобы поступить в элитную берлинскую школу танцев, где всем заправляет худощавая мадам Блан (Тильда Суинтон) и небольшая кучка женщин за 40. Не особо церемонясь, ведущие преподаватели школы тут же устраивают для Сюзи практическое вступительное испытание. После недолгих кривляний, прыжков и глубоких усердных вздохов, судьи выносят молодой американке свой вердикт: «Ты в танцах!».
Радостная Сюзи занимает место недавно сбежавшей пухлощекой Патриции (Хлоя Морец): девочка узнала о мистической чертовщине, что царит в танцевальной школе и систематически наведывалась с рассказами о происходящем к психотерапевту Джозефу Клэмпереру. Скорую и странную пропажу Патриции мадам Блан и её верные тётушки-ведуньи объясняют нелепой отговоркой: девочка просто чокнулась и ушла в подполье к террористам. Но Сюзи, естественно, уже догадывается, что преподавание танцевального мастерства – далеко не основное занятие берлинских фройляйн.
Режиссёр Лука Гуаданьино, сорвавший море ЛГБТ-оваций (и «Оскар» за сценарий) после своего прошлогоднего гейского эпоса «Зови меня своим именем», неспроста ринулся переснимать оригинальную «Суспирию». Этот мрачный, готический джалло-хоррор Дарио Ардженто сразу по выходу в 77-ом получил статус культового и поразил молодого итальянца в самое сердце. Стрела засела настолько глубоко, что Гуаданьино пообещал себе непременно собрать все свои амбиции в кулак и взяться за мечту осовременивания этой истории. Дорвавшийся до «Суспирии» в 2016 году итальянец не только сдержал обещание, но и выдал в конечном итоге на Венецианском смотре в этом году нечто большее, чем просто рядовой ремейк европейского хоррор-хита.
Новая версия «Суспирии», а точнее, как отмечал сам Гуаданьино, «благодарность» Ардженто «за подаренные эмоции», базируется на все той же крайне жутковатой истории, в которую, правда, внесли весьма существенные правки. В отличие от своего маститого предшественника, не менее талантливый Гуаданьино вместе со сценаристом Дэйвом Кайганичем смело переворачивают сюжет картины с ног на голову: примитивная интрига с дьявольщиной школы раскрывается уже в прологе и уходит в фон. Последовательность событий же при этом сохраняется, предоставляя авторам возможность хорошенько разгуляться на основном хоррор-материале и не тратить впустую время на разгадку не столь удивительных сегодня и неинтересных мистических тайн. Вместе с тем в небытие ушла и странная, совершенно абстрактная атмосфера и туманное место действия первой «Суспирии», отказ от которых в далеком 1977 году оправдывался рамками поджанра итальянских фильмов ужасов - джалло. Гуаданьино ставит сюжет своей «Суспирии» в чёткий реалистичный сеттинг: разделенный стеной, тленный Берлин 70-х, из которого еще не полностью успел выветриться фашизм, со снующими по тесным улицам и мелькающими на телеэкранах террористами – хит-парад метафор на состояние дел в современной Европе (да, скорее всего, и в мире) считается открытым.
Одним фашизмом, естественно, у Гуаданьино дело не ограничивается, поэтому надо быть готовым еще и к подсвеченным аллюзиям на Холокост, о котором режиссер непременно напомнит через престарелого психотерапевта Джозефа. Его роль, кстати, тоже исполняет бесподобная Тильда Суинтон, несмотря на то, как открещиваются от этой «теории» создатели ленты. Вне зависимости от ситуации или персонажа, Суинтон здесь всегда прекрасна – даже если она будет безмолвно стоять с дымящейся сигаретой между пальцев и смотреть пустыми глазами вдаль. Дакота Джонсон – звезда «Пятидесяти оттенков серого», - к огромному счастью, лишается своего привычного амплуа простодушной любительницы «пошалить» и обрастает в «Суспирии» совершенно другой актерской кожей, через которую проступает и раскрывается совсем иная и более мощная сторона ее таланта. Да и вообще, давайте будем честными: огненно-рыжий ей просто чертовски идет. Впрочем, ближе к кульминации этот цвет еще сыграет свою символическую особенную роль.
Из первоисточника режиссер также переносит в свой фильм и весь искусно исполненный ужас и усиливает его воздействие - выкручивает жанровые рубильники до предела. Вместо компьютерных монстров и непонятных черных сгустков пыли, которыми пичкают сегодня каждый второй хоррор, до холодного пота здесь успешно доводит максимально инфернальная атмосфера, подкрепленная такой же зловещей и нагнетающей музыкой фронтмэна Radiohead Тома Йорка. Подстать музыке здесь, естественно, идет и яркий визуальный стиль, выверенный до мельчайших деталей: в объективе верного оператора Сэйомбху Мукдипрома темно-серая палитра в один момент сменяется на кроваво-красную, а грубые ретро-наезды и рваный монтаж придают и без того странной и, безусловно, жуткой картине еще больше ужаса, усиливают саспенс и эффект присутствия. Камера больше всего любит Дакоту Джонсон, поэтому практически всегда следует за ней, словно в «Чёрном лебеде».
Впрочем, не только это роднит новую «Суспирию» с работами Аронофски, и в кульминации Гуаданьино доведет свое дело до весьма откровенно кровавого и жестокого шабаша ведьм с прекрасно поставленными танцами, где уж точно моральная устойчивость зрителя будет проверена на прочность. Для неподготовленных зрителей-обывателей «Суспирия» покажется непонятным специфичным хоррором с завышенным градусом безнравственности, порочности и плясками смерти, а для синефилов ровно наоборот – чистым праздником. И для всего этого оккультного европейского приключения нужно, безусловно, иметь стальные нервы. Остальных же Гуаданьино заставит-таки разочарованной походкой выйти из зала посреди сеанса. Здесь, как говорится, и к Ларсу фон Триеру не ходи.
