Вскрытие покажет (18+)

Об этой профессии не мечтают с детства, родители, пожалуй, не хотят такой судьбы для своих чад, о ней почти ничего неизвестно «широкому зрителю», все познания обывателей о работе патологоанатомов сводятся к образам бугаёв-санитаров с бутербродом в одной руке и скальпелем в другой. Кто-то вот ещё «Декстера» смотрел. Избавиться от стереотипов и заблуждений относительно этой профессии нам помогут врач-патологоанатом Ольга Татаренко и заведующая патологоанатомическим отделением Псковского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Наталья Малютина.

​

Ольга Татаренко: Патологоанатомом работаю с 1976 года, хотя семь лет училась на врача-окулиста и ещё три года после интернатуры работала по профилю в Стругах Красных. Через некоторое время получилось так, что работать патанатомом там стало некому, а мне показалось интересным выбрать именно это направление. Первичную специализацию проходила на базе патологоанатомического отделения Псковской областной больницы, затем два года училась в ординатуре в Ленинграде.

С первых дней никаких неожиданных реакций мой организм не выдавал. Приходила в морг как на работу, иначе просто невозможно. Поначалу, правда, мучили сны, в которых я сама себя вскрывала, но это прошло. Особо впечатлительным, конечно, в эту профессию идти не стоит. С возрастом начала верить в жизнь после смерти. Душа, на мой взгляд, вечна. Энергия ведь, по законам физики, никуда не девается.

Мы работаем с «мирными» пациентами, с криминальными трупами дело имеют судебно-медицинские эксперты. День начинается в восемь, смена длится до двух часов дня — из-за вредных условий труда. А вообще работаем пока есть работа. Наталья Валерьевна иногда и до шести здесь остаётся. В течение дня исследуем прижизненный операционный и биопсийный материал, проводим диагностику по вскрытиям. Всё, что удаляется у живого человека, должно быть исследовано, начиная от бородавки, заканчивая желудком и опухолью мозга. Врачу необходимо знать, что с человеком: гормональные изменения, полип или рак, чтобы затем верно назначить лечение.

Главный стереотип, с которым приходится сталкиваться со стороны: «Ой, страшно!» На самом деле нет. Профессия отличная, лучше, чем многие другие. По-моему, самая интересная из всех. К нам ведь поступают материалы из разных медицинских областей, поэтому мы должны обладать универсальными знаниями в диапазоне от мозгов до пяток.

Окружение давно привыкло к тому, кем я работаю, и никак не реагирует. К тому же мои знакомые — в основном врачи, их не удивишь.

А вот фильмы, в которых встречается наша профессия, полны стереотипов. Там почему-то всегда показывают огромных небритых санитаров обязательно с бутербродом и практически всегда говорят «паталАгоанатом» вместо «патологоанатом». Меня это больше всего возмущает.

Самое страшное, с чем приходилось иметь дело — смерть детей. Младенцев тоже вскрывала. Суточных новорождённых и детей, в основном после операций, вскрывать необходимо всегда, чтобы точно установить причину смерти. Вообще положено стопроцентное вскрытие всех умерших от болезней, однако есть ситуации, когда родственники могут отказаться от этой процедуры. Например, по религиозным соображениям. 

Запах, конечно, в морге стоит специфический. Словами и не объяснишь, но относиться к этому надо как к работе, в каком-то смысле абстрагироваться. Обязательно соблюдать правила гигиены, надевать шапочку, маску, халат, фартук сверху, сапоги.

Внимание! Беременным женщинам, детям и впечатлительным людям стоит воздержаться от просмотра этой фотографии.

Наталья Малютина: Морг, в котором проводятся вскрытия, размещается в здании старинной, ещё довоенной часовни. В месяц может выходить до 70 вскрытий. Мне за день приходилось вскрывать 16 трупов — это максимально, но в основном четыре-пять. После смерти человек, по правилам, некоторое время остаётся в больничном отделении. Вскрытие начинаем после того, как принесут историю болезни. Трупы в морг доставляются круглосуточно. На каждом теле, как правило, на щиколотке имеется бирка с фамилией, именем, отчеством, датой смерти и диагнозом.

Вскрытие, в зависимости от сложности случая, длится 10-20 минут, хотя по правилам на это отводится час, но тут мне опыт помогает. Грудную клетку разрезают рёберным ножом, череп - специальной медицинской пилой. Всей этой подготовкой занимаются санитары, мы проводим визуальный осмотр и разрезаем органы, которые требуют дополнительного исследования. Забытых предметов я в трупах не находила: никаких салфеток, марли, скальпелей... Это какой-то художественный вымысел из фильмов.

Внимание! Беременным женщинам, детям и впечатлительным людям стоит воздержаться от просмотра этой фотографии.

Есть несколько категорий сложности, самая сложная — пятая, она связана с ВИЧ-больными. Там ведь всегда есть риск заразиться, если, к примеру, перчатка порвётся. Вредной наша профессия считается именно из-за работы с биоматериалом, за это есть небольшая надбавка, а год идёт за полтора.

Здешние запахи просто не замечаю, и потом они меня не мучают на протяжении дня. Во время работы я не вижу перед собой человека, а тело воспринимаю как биоматериал для исследования. Врачам видеть своих пациентов, которые у них много лет лечились, конечно, тяжелее, они ведь знали их живыми.

Родственники редко спрашивают у нас о причинах смерти, обычно они подготовлены болезнью и им достаточно объяснения лечащего врача. В последнее время очень много стало пациентов с онкологией... Некоторых людей родные просто не забирают, тогда их отправляют на кладбище за счёт государства. 

Внимание! Беременным женщинам, детям и впечатлительным людям стоит воздержаться от просмотра этой фотографии.

Ольга Татаренко: Сейчас вскрытиями я не занимаюсь и работаю только на базе лаборатории. Здесь ко мне поступает, например, желчный пузырь. От него я отрезаю части, которые считаю необходимым исследовать, затем они какое-то время находятся в формалине, потом отправляются в работу: проходят через спирты повышающейся концентрации, обезвоживаются, заливаются в парафин на деревянном блоке. Так уже и не делают нигде... Это немного усовершенствованные технологии 1950-х годов. Затем делается тонкий срез материала в парафине, он отправляется на стекло, помещается в определённые среды с необходимыми температурами и окрашивается. У нас всё вручную, несмотря на то, что это давным-давно автоматизировано. После этих манипуляций под микроскопом устанавливается диагноз.

Все наши лаборанты — настоящие ювелиры с огромным опытом. Желающих работать в лаборатории и на вскрытиях не наблюдается. И это не потому что работа специфичная, просто молодёжь уезжает за деньгами в Петербург.