Жизнь без антракта: часть 2-я
Когда твой папа - мастер спорта по велогонкам, дядя - КМС по лёгкой атлетике, а мама занималась греблей, сложно не пристраститься к спорту, но актриса Псковского академического театра драмы Ксения Тишкова всё же избежала участи профессиональной спортсменки. Псковскому агентству информации Ксения рассказала, как чтение стихов с табуретки привело её в актёрскую профессию, почему пейзажи родного Алтайского края сменились на уютный Псков и зачем иногда приходится оставаться в театре на ночь.
Об учёбе и сложностях
Я всегда была активной: и в детском саду, и в школе. Такой себе массовик-затейник. В детстве родители хотели отдать меня в спорт, потому что сами были спортсменами, но со спортом у меня не заладилось. Сперва это была лёгкая атлетика, потом боевое самбо - папа с дядей, видимо, хотели так подшутить надо мной. А я всё время хотела либо петь, либо быть на сцене. На семейных вечерах я всегда пела или читала стихи на табуретке. Потом бабушка отправила меня заниматься в русский народный ансамбль. Этого мне показалось мало и я пошла ещё и на танцы. Однажды мы с бабушкой проходили мимо вывески театра песни «Камертон». Туда я и поступила в 10 лет. Это довольно поздно, ребята обычно начинают заниматься с пяти-шести лет. Так всё и закрутилось. Я пела, занималась вокалом в музыкальном училище, меня готовили к поступлению в консерваторию, но мне было скучно. Ты приходишь и знаешь: сейчас у тебя вокал, потом музлитература, потом сольфеджио. Вокал мне был интересен, а вот всё остальное не очень. Я загрустила. Хотелось как-то преобразить, инсценировать то, что я исполняю, а меня просили: «Ксюш, просто встань и спой!» И вот классе в одиннадцатом в голове что-то перещёлкнуло, и я решила не идти ни в какую консерваторию, а поступить в Алтайскую академию культуры и искусства в Барнауле.
На вступительных экзаменах думала: «Сейчас поступлю, буду актрисой, ах!» Поступила с первого раза, хотя была такой довольно плотной девочкой, и меня не совсем хотели брать из-за внешнего вида, говорили: «Уберешь заднюю часть, похудеешь килограммов на десять...» Объясняли тем, что лицо и тело у меня из разных амплуа: лицо — героини, тело — характерной актрисы. Худеть пришлось в процессе учёбы.
Во время обучения меня, конечно, немного поломали: ты же приходишь со своим каким-то пониманием, с кучей штампов, которые подглядел у других актёров, и начинаешь их копировать, а педагог говорит: «Нет, давай-ка ты будешь собой». Вот и приходилось стирать неправильные понятия, чтобы не фальшивить. Было трудно, но интересно. Особенно тяжело давалось актёрское мастерство. Я была стеснительной на первом курсе, всё время как будто за чьей-то спиной, не раскрывалась в полной мере, но потом всё как-то безболезненно пошло, появились отрывки, цирковые номера, пародии. В это начинаешь втягиваться, потом, как наркотик, хочется ещё и ещё.
Подрабатывать во время учёбы не получалось, потому что мы занимались с девяти утра и до десяти вечера. У нас был такой худрук: «Тааак, у вас здесь окно... Ага, значит надо его чем-то занять. Это почему вы уходите в пять вечера?.. Сейчас, значит, поставим актёрское мастерство». Вот и работали до упора. Четыре года в таком режиме.
О переезде в Псков, работе с нуля и поклонниках
После окончания академии сезон отработала в Алтайском театре музыкальной комедии. Но, как по мне, там требовалась только внешняя картинка без внутреннего насыщения. От этого было не по себе. Потом вышла замуж, родила ребёнка... Однажды в Барнаул из Пскова приехала моя подруга, одногруппница Аня Шуваева, мы разговорились и она предложила мне авантюру: «А поехали в Псков?» Я согласилась, хотя никто ничего мне не обещал и не предлагал. В марте 2013 года я приехала. И вот как-то мы с Аней гуляли по Пскову, нам встретился Вадим Иосифович Радун, как только он услышал об актёрском образовании, пригласил на просмотр. До того я стеснялась сразу с корабля на бал пойти показаться в театр, хотела подготовиться, порепетировать и тогда о себе объявить. В итоге в мае меня приняли.
Из-за замужества и декрета у меня был огромный промежуток между работой в алтайской музкомедии и театром в Пскове. Фактически здесь мне пришлось начинать с нуля.
В Пскове хороший театральный уровень, даже по сравнению с другими регионами. Там, как правило, есть главреж, который ставит все спектакли. А здесь мы работаем с разными людьми, с разными режиссёрами, у которых свои, в хорошем смысле слова, «тараканы», своё видение. Благодаря этому происходит профессиональный рост. Ведь каждый режиссёр предлагает тебе что-то новое, а если работаешь с одним, то в каком амплуа он тебя увидел, так вы и погнали работать. Желания уехать из Пскова для того, чтобы стать известной, точно нет. На первом плане всё же профессиональный рост.
Иногда случается, узнают на улицах, но приставучих поклонников нет. Когда хотят подарить цветы лично, прошу сделать это на спектакле вместе со всеми. Встречи с поклонниками за пределами театра — это как-то не по мне.
О «спектакле-убийце», сложной роли и рабочем вихре
Слова на сцене я пока не забывала, но зато вот стандартный случай, когда играешь тихую, трогательную сцену, а в зале в это время у кого-то очень громко звонит телефон. Приходится чуть остановиться, прийти в себя, внутри, конечно, всё колотится. Это сбивает, но не настолько, чтобы забыть текст.
На сцене случалось много неожиданностей. Например, в спектакле «Фигаро» были постоянные проблемы с дверьми. Они закрывались на щеколды, и так получалось, что щеколды всё время заедали, а все ходы и мизансцены как раз построены через двери. Бывало, что их клинило, и открыть было невозможно. Приходилось выкручиваться: и из-за двери текст говорили, и выламывали её в процессе, и чего только ни делали. Такой вот спектакль-убийца, всякий раз с неожиданностями. С одной стороны это подстёгивало.
Волнение перед выходом есть, но это не стеснение, оно немного другого качество. Если раньше было много телесных, психологических зажимов, то сейчас я этот балласт сбросила. Это выправляется работой над собой, тренингами. И сейчас иногда боишься, что что-то не сумеешь, но в итоге выходишь и делаешь: либо сейчас, либо никогда. Но чаще всё же входишь в раж, работа тебя захлёстывает, и ты вертишься в этом вихре: всё интересно, всё получается. Пару раз приходилось играть в очень плохом самочувствии, но и больная голова, и полуобморочное состояние, и температура — всё это остаётся за сценой. Ты выходишь, забываешь обо всём, как-то переключаешься.
После спектакля минут пять всегда отдыхаешь, приходишь в себя, потому что сначала ты всё равно где-то там, как будто в другом портале. Проходит немного времени, и ты выходишь в обычную жизнь.
Сложнее всего в эмоциональном плане мне давалась роль Любы в спектакле «Фантазии Фарятьева». Там затронуты серьёзные темы семейных отношений, которые непросто перенести на себя. Были трогательные моменты с сестрой Любы, когда особенно сложно переключаться с эмоции на эмоцию, а режиссёр добивался именно острых реакций, нельзя же играть на половинку. Очень бы хотела сыграть шекспировскую леди Макбет, именно эту женщину. Это моя мини-мечта, что ли.
Каждый раз по-разному узнаёшь о том, какую роль играешь. Чаще просто вывешивают распределение, либо режиссёр назначает сразу нескольких, а во время просмотра решает окончательно. Бывает, приглашают на знакомство всю труппу. Но всегда это сюрприз и неожиданность, и всякий раз с жадностью берёшься за работу. Сомнения есть всегда, но в процессе я с ними борюсь.
Конфликты, раздоры во время подготовки к спектаклю неприемлемы, работаешь ведь узким кругом, рождаешь общий спектакль, ткёшь эту ниточку. Склоками, сплетнями, неприязнью эта ниточка обрывается и может вообще пропасть, а спектакль из-за этого не получится. Зачем это надо?
О труппе, ночёвке в театре и заработках
В труппе среди моих коллег как-то нет зависти, отношения хорошие, попросишь — помогут, например, проверят твой реквизит, если сама не успеваешь.
Репетиции у нас начинаются с 11 утра, продолжаются обычно до двух-трёх часов дня. Потом небольшой перерыв и вечерняя репетиция. Был такой момент во время нынешнего театрального фестиваля, когда пришлось даже ночевать в театре. Сцена была забита: нужна и одним, и другим, и пятым, поэтому одна репетиция закончилась в два ночи, а другая должна была начаться в восемь утра. Вот и заснула на кушетке в гримёрке. В театре ночью интересно: пустой зал, сразу слышишь кучу звуков, которых нет в обычное время.
Причёски перед спектаклем нам делает костюмер, грим накладываю сама. Есть спектакли, в которых я выхожу ненакрашенная: приходишь и ничего делать не надо, кожа дышит. Красота!
Ещё в Барнауле случился опыт съёмок в рекламе, но я к этому серьёзно не отношусь. Рекламировала какой-то свадебный салон, ничего особенного. Киноопыт был во время съёмок в «Стене» у Дмитрия Месхиева. Но там, конечно, всё по-другому. Над тем, чтобы уйти в кино я как-то не задумывалась.
Заработок артиста в театре складывается из оклада и выплат за репетиции и спектакли. На жизнь, в общем, хватает, да и я такой человек, что не циклюсь на еде, вещах. Не слишком притязательный что ли. А для дочки сделаю всё, чтобы она чувствовала себя комфортно. Всегда есть возможность найти дополнительный заработок. Я, например, пою в группе Drift. Это бывает нечасто, но всё же. Есть эстрадная шоу-группа «Лаванда», мы с Аней там поём в основном во время праздников или на корпоративах. Не так давно была рекламная съёмка. Но тут всё зависит от твоего свободного времени, поэтому от некоторых предложений приходится отказываться.
Первую часть материала с мужским взглядом на актёрскую профессию можно найти здесь>>>
