Миленько и немного нервно
Изо всех представленных на Пушкинском фестивале «Пиковых дам» театральный обозреватель Псковского агентства информации патриотично выбрал псковскую постановку режиссера Юрия Печенежского, и, хочется надеяться, не прогадал. Спектакль получился миленький – не по-фестивальному спокойный, по-домашнему камерный, верный кандидат, чтобы надолго осесть в репертуаре.
Сперва, признаюсь, я немного испугался, что вот-вот начнется что-то нехорошее: судите сами, на сцене уборщица в красных резиновых перчатках зловеще моет пол, по перилам балкона где-то сзади скрежещет чем-то (потом оказалось, что ключом) Германн в смирительной рубашке, на заднем плане курят медсестры, свет в зале не выключают, и все в тревожном ожидании. Потом, правда, оказалось, что это просто ждали губернатора, который немного опоздал. Как только этот вопрос решился, Германн выпил таблеточки и мы очутились в начале истории.
Сюжет пересказывать, думаю, не стоит – спектакль далеко от Пушкина не уходит, и может быть, зря. Актерам приходится читать довольно большие куски авторского текста, разъясняющего действие, там, где, как кажется, они могли бы заняться чем-нибудь более интересным: вряд ли уж на постановку с маркировкой «12+» проникнет кто-нибудь, не знакомый с сюжетом «Пиковой дамы».
Безусловной удачей нужно признать образ, созданный Денисом Золотаревым – Германн у него получается невротически-замкнутым, угловатым, беспомощным перед собственными порывами, которые так и кидают его из угла в угол, то под потолок, то на пол. Неожиданно раскрывается графиня в исполнении Мирры Горской – петербургская старуха, чья грозная, пугающая тень накрыла русскую литературу от Достоевского до Хармса, оказывается милейшим божьим одуванчиком, и зритель готов все ей простить, и все придирки ее к воспитаннице кажутся пустяшными.
Что до Лизаветы Ивановны (Ангелина Аладова), то она получается какой-то совсем уж водевильной, и думается, что ей не помешало бы чуть глубины, немного достоинства, иначе любовная линия не очень складывается – непонятно, что Германн нашел в этой дурочке. Нужно заметить также, что в этом спектакле невооруженным глазом видна разница между поколениями актеров и, хотя молодежь очень старается, школа и опыт пока выигрывают – появляющийся в финале Владимир Свекольников (Чекалинский) кажется даже чрезмерно ярким для эпизодической, в сущности, роли.
Вообще, «мистическая» линия в спектакле продумана и сделана гораздо лучше «комической»: свет, звук, перемещения, жесты – все складывается в гротескную, почти кинематографически цельную картинку. Шуточки же, ко всеобщему облегчению, получаются легкие, дальше страстных объятий не опускающиеся (и от упомянутых у Пушкина «отвратительных таинств» туалета графини зрителя милосердно избавили).
Конечно же, присутствует весь набор атрибутов псковского модного спектакля – лазанье по лестницам и балконам, выбегание в зал, вбегание в зал сбоку и сзади, акробатические номера на воздушных полотнах, пускание дыма и лежание на столах (в скобках заметим, что не родился, видимо, еще тот герой, что поставит в Пскове спектакль без дыма и лазанья по полотнам). Что-то из этого было кстати, что-то, наоборот, казалось совершенно лишним – на правах очевидца могу заметить, что, когда над тобой, демонически хохоча, раскидывает с балкона карты Денис Кугай (Томский), а вокруг пляшут, прыгают и ловят их Камиль Иблеев (Нарумов) и Алексей Пучков (Сурин), обстановка становится несколько нервной.
Впрочем, вероятно, эти мелочи впоследствии сгладятся, движения отточатся, интонации закрепятся, и в псковском репертуаре останется «Пиковая дама», на которую можно будет без опаски водить жителей, а то и гостей нашего прекрасного древнего города.
