Низззяа!
Я понимаю, что это моё высказывание совершенно бесполезно. Закон о запрете мата в произведениях искусства вступил в силу, и нам теперь с ним жить. Всем, и художникам, и обывателям. По матери не выражаться, свечей не зажигать! Это свершившийся факт: изрядная часть лексики русского языка отныне запрещена в публичном пространстве отечественной культуры. Даже на правах резервации. Но это не значит, что с дубами не нужно бодаться. Позорная история с недавним срывом (а по существу запретом) концертов Мерилина Мэнсона в России показывает, что если с общественным маразмом не бороться, он дико крепчает, и танки мракобесия мчатся всё быстрей, расстреливая из огнемётов остатки здравого смысла.
Согласно букве закона, более-менее «повезло» литературе: печатать в книжках мат можно, только продавать их будут в целлофановой упаковке с опасливой этикеткой: «содержит нецензурную брань». Представьте, книги Довлатова, Лимонова, Пелевина, Алешковского, переводы Генри Миллера и Чарльза Буковски, многих других русских и зарубежных авторов будут продаваться в предупреждающей упаковке, сильно это снизит их продажи? Вряд ли. Скорее, наоборот. Привлечёт внимание. Так что за литературу можно порадоваться. Единственное, что читать матерный текст на публике вслух теперь нельзя. Придётся поэтам самим себя «запикивать». Ну, или нарушать закон.
Всем остальным искусствам не повезло сильнее. Театральная сцена, кинематограф, концерты, шоу полностью исключают мат. Да отсохнут у отечественных деятелей культуры их поганые языки! На фоне прочих драконовских законов последнего времени этот выглядит вроде бы безобидно. Однако на самом деле это совсем не так. Событие это знаковое, даже символическое. Четверть века Россия жила с матом в культурном пространстве, верней, с его возможностью - в кинозалах, в театре, на концертах и шоу. И вот спустя 25 лет страна вернулись к жёсткому советскому варианту: нельзя. Помните знаменитую мизансцену от Вячеслава Полунина под кодовым наименованием «Низззяа»? Вот что-то такое и ожидает наше искусство.
За нарушение запрета гипотетическим нарушителям грозят солидные штрафы. Тот факт, что закон о мате фактически ставит крест на многих явлениях современной культуры, депутатов не волнует. К примеру, относительно кино новый закон запрещает выдачу прокатного удостоверения, если в фильме присутствует мат, а за показ фильмов без прокатного удостоверения вводятся крупные штрафы. Никто, понятно, не станет нарушать закон за здорово живёшь, а это значит, что в прокат не попадёт и последний фильм Андрея Звягинцева «Левиафан». Фильм, напомню, взял приз за лучший сценарий на престижном Каннском кинофестивале, но, по закону, никакой он не лучший, а просто-таки не достойный показа. Вместе с «Левиафаном» получается, подпадают под запрет и другие выдающиеся творения российского кинематографа: вот так, на вскидку, сразу вспоминаются «Анкор, ещё анкор!» Петра Тодоровского, «Копейка» Ивана Дыховичного, «Гламур» Андрея Кончаловского, «Утомлённые солнцем-2» Никиты Михалкова. Все эти режиссёры, они что, «ватники» с колхозного рынка? Нет, выдающиеся всё режиссёры, и если они допустили мат в своих фильмах, значит, для чего-то они это сделали? Шокировать или эпатировать почтенную публику они явно не собирались, мат для них не самоцель. Пожилые, солидные люди, очевидно, использовали мат как выразительное средство, для придания достоверности происходящего на экране.
Даже прославленный Никита Михалков, понимая абсурдность требований нового закона, на брифинге, закрывающем Международный Московский кинофестиваль пообещал журналистам вступить в диалог с властями по поводу применения закона о запрете ненормативной лексики в кино: «Мат – одно из великих изощренных изобретений русского народа. Есть отвратительный мат, когда на нем разговаривают в электричке, но есть мат как средство выражения крайнего состояния человека – боль, война, атака, смерть, и это оправдано ситуацией. Это вещи, которые надо будет оговаривать в каждом конкретном случае». Я бы под этими словами подписался всеми конечностями. Воистину теперь на авторитет Никиты Михалкова одна надежда. Удастся ли ему «отыграть» назад?
Любопытно, чем всё-таки вся эта неприятная история закончится. Особых иллюзий я не питаю, но почему-то верю в здравый смысл и сопротивление художников. Допустим, лидер группировки «Ленинград» Сергей Шнуров так и заявил в эфире «Первого канала»: да, новый закон соблюдать не буду, готов платить штрафы. И Сергея Шнурова понять можно. Ведь новый закон его буквально уконтрапупил. Вообразить себе выступление «Ленинграда» без мата у меня просто не получается. Это будет уже не «Ленинград», а нечто кастрированное. Лично я всегда испытываю невыносимое чувство досады, когда вижу, как телевизионщики коверкают авторский замысел, заглушая мат в фильмах. Есть, конечно, выход: покупать диски с неподцензурной режиссёрской версией. Но опять же не понятно, почему наше кино загоняют фактически в подполье, делают из него андеграунд?
Можно понять и других художников, для которых подобные запреты если и не смерти подобны, то сильно ограничивают творческие возможности в театре-док, в мужском кино, в рок-н-ролле, в искусстве целиком. И не надо мне толкать про эвфемизмы, про то, что можно обойтись заменами. Эвфемизм хорош там, где он уместен, если же требуется настоящий ядрёный мат, эвфемизмом не отделаешься. Парадокс: полстраны, в том числе и депутаты, разговаривает матом где придётся. А в театре или в кинозале — низззяа!
Кроме лицемерия и идиотизма тут, понятно, ничего нет. Неужели предупредительной этикетки не достаточно? Допустим: «В фильме (спектакле, концерте) присутствует нецензурная лексика». Все, кому невыносимо слышать мат, спокойно идут на балет. Остальные — приобщаются к произведениям искусства. Среди которых иногда встречаются и шедевры. Нате!
