Отмороженные яйцеклетки
Вторую неделю страна, будто свихнувшись, обсуждает рождение двойняшек Аллы Пугачёвой от юмориста Максима Галкина. Новость буквально взорвала общественное сознание и поначалу звучала как пошлый анекдот, превратилась затем в некое подобие философского диспута: pro et contra. Попутно выяснилось, что ежегодно услугами суррогатных матерей в России пользуются до 500 семей и, судя по всему, суррогатное материнство у нас — быстро развивающийся и перспективный бизнес.
Словосочетание "суррогатная мать" звучит неприятно, режет слух, и виной тому — отрицательные коннотации слова "суррогат" (от латинского: surrogatus — поставленный взамен). Так, согласно Большой советской энциклопедии, суррогат — это, во-первых, продукт (или предмет), лишь отчасти заменяющий какой-либо другой продукт (или предмет), с которым он имеет некоторые общие свойства, но не обладает его качествами. Например, суррогат сахара — сахарин; суррогат зёрен кофе — ячмень, жёлуди и т. д. Во-вторых, суррогат — это собственно подделка; фальсификат; нечто ненастоящее.
"Суррогатная мать" вобрала в себя оба значения: она одновременно и вместо настоящей, и в принципе не мать, а продвинутая медицинская технология. Суррогатная мать — биоинкубатор, женская утроба, отданная в наём на девять месяцев за определённую сумму. Её суррогатное тело не несёт генетической информации, ведь зачатие происходит в пробирке. Суррогатная мать всего лишь продает часть своего организма и часть своей личной жизни, и в этом смысле она подобна проститутке, продающей сексуальные утехи за деньги.
Цена вопроса, кстати, не бог весть какая — от 700 тысяч рублей. За столь смешные деньги и квартиру не купишь, а формулировка "всего лишь часть" звучит издевательски. Пусть замороженные яйцеклетки действительно принадлежали "бабушке русской попсы", однако выносила её ребёнка и подарила ему жизнь совершенно другая, неизвестная нам женщина. И кто подумает о её будущем — нет, не материальном, - духовном? Понятно, что никто. Купили ребёнка и забыли о суррогате, как о неприятном сновидении.
Представьте себе, что вам в организм подсадили генетический материал, и вот, спустя несколько месяцев, это уже не какие-то чуждые микроорганизмы, а живой ребёнок, который связан с вами пуповиной, у вас с ним общая кровь, он питается вашими соками, дышит вашим воздухом, слышит ваше сердцебиение, словом, назвать его чужим язык не повернётся. Этот невинный ребёнок отнюдь не паразит, не кошмарный инопланетный червяк, не монструозный осьминог, заразивший организм Эллен Рипли в фильме "Чужой-3".
Патентованный антигуманизм суррогатного материнства настолько очевиден, что всякие рассуждения о счастье бездетных семей, получивших наконец долгожданного ребёнка, сетования о том, что в стране нужно стимулировать рождаемость, пусть и с помощью суррогатного материнства, всё равно выглядят дешёвым и негодным оправданием зла. По своей сути суррогатное материнство — бесчеловечно, бездушно, это, - уж простите меня за резкость, - какое-то узаконенное скотство, когда медицинская технология и юридическая практика фактически превращают женщину в свиноматку на крупной агроферме, где оплодотворение самок осуществляется при помощи специальной резиновой трубки.
Можно по-разному относиться к высказываниям депутата Петербургского заксобрания Виталия Милонова, в последнее время подрабатывающего своего рода "категорическим императивом", но что касается случая Пуачёвой, Галкина и им подобных, то тут борец за народную нравственность, кажется, попал в цель: "Я не поздравляю эту семью с тем, что они купили себе ребенка. Это аморально для страны, где десятки тысяч сирот ожидают усыновления. Делать себе чистенького, гладенького ребёнка, это что-то типа заказной модели Ferrari", - заявил Милонов в эфире радиостанции "Эхо Петербурга", выразив, наверное, точку зрения всех, кого раздражают барские замашки богатых и знаменитых.
Милонов не остался в одиночестве, ему вторит глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерей Димитрий Смирнов: "Я бы, конечно, это запретил. Мы видим, что дурной пример оказался заразителен, - заявил протоиерей. - Суррогатное материнство - это бунт против Бога, очень веселый фашизм: договор - деньги - отъём ребенка".
Не менее категоричен и известный православный миссионер и блогер Андрей Кураев: "Эти очень неприятные истории часто прикрывают гомосексуальные шашни наших эстрадных "звёзд". Обычно "суррогатных детей" берут гомосексуальные пары, а среди "звездюков" нашей эстрады такая парность часто в порядке вещей", - констатировал блогер, посвятив этой теме аж три поста.
А, давая интервью "Российской газете", дьякон Кураев процитировал Основы социальной концепции РПЦ, принятой Архиерейским собором в 2000 году: "Суррогатное материнство... противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. Суррогатное материнство травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания".
Понятно, что авторитет церкви в последние годы у светского большинства слегка "подмочен", но дело здесь не в условной морали или допустимом аморализме. Здесь я обратил бы внимание на другое: в большинстве европейских стран, в отличие от России, суррогатное материнство запрещено, а где-то, как во Франции, Германии и скандинавских странах, преследуется по закону. Спросим себя, почему? Ведь речь не идёт о том, что французы или шведы гораздо "моральней" русских.
Штука в том, что запрет суррогатного материнства определён вовсе не дилеммой "этично или безнравственно", а "справедливо или несправедливо", гуманно или нет? В развитых социальных государствах суррогатное материнство приравнивается к работорговле, которым по сути и является. Вспомним школьный учебник истории, суровые обычаи рабовладельческого строя. Раб, по древним представлениям, — не человек, а рычаг, механизм, вещь. Его если и жалко, то исключительно как отработавшую своё вещь.
Суррогатное материнство отнюдь не изобретение XXI века, как ошибочно полагают многие. Суррогатное материнство существует испокон веков. Когда изнасилованные женщины-рабыни, словно домашние животные, беременели и рожали своим господам будущих солдат и рабочих, они и были в полном смысле суррогатными матерями. Кстати, подобная форма суррогатного материнства в некоторых странах существует до сих пор. В России она запрещена. Зато разрешена другая — с размороженными донорными яйцеклетками.
Надо понимать, что нынешняя Россия, в отличие от той же Западной Европы, остаётся страной дикого социал-дарвинизма, вот и всё. Мораль — для бедных прихожан РПЦ. Для богатых — товарно-денежный "рай". Торжествует право сильного, весёлый фашизм. Сия почтенная и малосимпатичная биологическая концепция пронизывает сегодня все "духовные скрепы" нашего общества. Оттого и доброй его половине сдача женского тела в наём (пусть даже для рождения ребёнка), не представляется чем-то чудовищным. Всё по закону. Нормалёк. Если есть бабло, то всё позволено. Можно позволить и "своего, родного" ребёнка в 64 года. Если денег нет, то и в 18 не возбраняется выкинуть ребёнка в детский дом, на помойку, в кровавый таз абортария.
Саша ДОНЕЦКИЙ
Примечание:
Социал-дарвинизм - социологическая теория, согласно которой закономерности естественного отбора и борьбы за существование, выявленные Чарльзом Дарвином в природе, распространяются на отношения в человеческом обществе. В своих крайних проявлениях социал-дарвинизм служит основанием евгеники и расизма. Самым ярким выразителем идей социал-дарвинизма стал Герберт Спенсер (1820 — 1903), автор выражения "survival of the fittest", переводимого чаще всего как "выживание сильнейшего". Спенсеру принадлежит формула: "Универсальный Закон природы: существо, недостаточно энергичное, чтобы бороться за своё существование, должно погибнуть". Также представителем социал-дарвинизма принято считать американского социолога, экономиста, философа Уильяма Самнера (1840 — 1910), который отстаивал необходимость социального неравенства. Сильное увлечение идеями Герберта Спенсера испытал американский писатель Джек Лондон (1876 — 1916) , развенчавший философию социал-дарвинизма в романе "Мартин Иден".
