Вышка образованию
Тема эта, прямо скажем, не нова, и по степени избитости стоит в одном ряду с дорогами, набережными и футбольной сборной. Поэтому я пишу, основываясь на личном опыте работы в высших учебных заведениях. Планировалось, что материал будет посвящен высшему образованию в нашем регионе. Но тогда пришлось бы много хорошего написать о себе и своих коллегах. К тому же проблемы российского высшего образования носят системный характер, вследствие чего принципиально псковских "фишек" не так уж много.
С глубокого детства нам популярно разъясняли, что "наше высшее образование – лучшее в мире". Аргументируя априорность суждения, принято указывать, что оно родилось в недрах ЮНЕСКО – уважаемой в обществе организации, а не в очередном бреду советской пропаганды. В каких обстоятельствах эта мысль родилась и по поводу каких именно отраслей знания – тема отдельного разговора. Поэтому будем считать, что где-то в 70-е годы прошлого века так и было.
Но вот беда: с тех самых лет наша система практически не изменилась. Это весьма парадоксально, поскольку последние двадцать лет ее только и делают, что перманентно реформируют. Путем немалых количественных изменений, удалось полностью избежать качественных. Это, знаете ли, немалый талант нужен, чтобы так играючи опровергнуть один из постулатов Гегеля.
Первоисточник всех бед, конечно же, в людях. Нам предлагают то, что мы с безразличием потребляем. Студенты не знают о своих правах. Но вот, что важно: есть две социальные структуры, за которые государство несет ответственность прежде всего. Это образование и здравоохранение. Здесь мы вправе давать регулярного пинка государству и обвинять его эффективных менеджеров во всех смертных грехах.
Наше высшее образование всегда носило унитарный характер. Подобное практиковалось и в других образовательных системах, но бесперспективность данного пути многим была понятна еще в XIX веке. Лучшая на тот момент германская система образования основывалась на университетской автономии, по крайней мере, в теории и практике обучения. Нечто похожее было и в дореволюционной России, но советская система не могла позволить практику авторских курсов, не говоря уже об автономии университета в целом.
Впрочем, в условиях СССР всеобщая стандартизация высшего образования, очевидно, имела смысл. Вся страна напоминала громоздкий и неповоротливый, но все же работающий кластер. Образование в нем соответствовало своему предназначению.
В современном мире существует несколько образовательных систем. В основе американской системы лежит единое научно-образовательное пространство. Американские университеты – это по сути академгородки или, пользуясь современной терминологией, технопарки. Европейская система, после утверждения Болонских принципов, основывается на академической мобильности и прозрачности образовательных программ. И там, и там существует научная и образовательная автономия университета. Это означает, что учебное заведение несет ответственность за подготовку специалиста.
Реформы, начавшиеся после распада СССР, коснулись почти всех сфер жизни общества. Систему высшего образования при этом менять не стали. Я имею ввиду принципы образования, методологию, а не открытие сотен псевдовузов. В основе остались морально и технически устаревшие федеральные стандарты. В них заложены какие-то общие принципы, природу и предназначение которых понять не всегда возможно. В результате вузы готовят специалистов «общего профиля». Университеты полностью лишены самостоятельности, следовательно, не несут персональной ответственности за качество подготовки выпускников.
В то же время, Россия является полноправным участником Болонского образовательного пространства. Подписаны все необходимые документы. Даже сделана попытка европеизировать систему, путем введения бакалавриата и магистратуры.
А дальше? Тут приходится ставить множество вопросов. Почему на этом процесс был остановлен? Попытка внедрения зачетных единиц – аналогов "болонских" крЕдитов – себя не оправдала, поскольку они количественно никак не соответствуют европейским аналогам. Полная неопределенность с созданием полноценной магистратуры породила не вполне определенный правовой статус выпускника-бакалавра. Об академической мобильности – главном принципе Болонской системы – даже речи не было.
Кому-то может показаться, что Болонская система есть всеобщая панацея. Так это или не так – не в том дело. Эта система появилась в эпоху глобализации и транснационализации социально-экономической жизни, и в этом ее логика. Россию в эту систему никто силой не тащил. Но раз уж вписались, тогда надо идти этой дорогой. Тем более, что эта дорога, по всей вероятности, верная. Ведь она вполне в духе развития России как части мирового сообщества.
Реализация болонских принципов на практике сделала бы выпускников российских вузов конкурентными на европейском рынке труда. Однако же введение федеральных стандартов нового поколения фактически завершило еще один виток изоляции российской системы высшего образования. Поклонников этой изоляции, считающих, что от европейского образования для нас мало пользы, тоже немало. Только им стоит помнить то, что путей изоляции много, а в результате всегда получается Северная Корея.
Надо признать, в последнее время Минобрнауки предпринял реальные шаги в направлении реализации Болонских принципов. Принят новый закон об образовании, разработаны новые аккредитационные показатели для университетов. Проводится определенная работа по увеличению представительства российских вузов в мировых рейтингах. Но не делается главного. Университеты не могут и мечтать об образовательной автономии. Студенты и преподаватели, в силу многих причин, фактически лишены права на академическую мобильность и вынуждены вариться в собственном образовательном соку. По-прежнему официальные лица отказываются давать развернутые комментарии на тему полноправного вхождения российских вузов в европейское образовательное пространство.
В общем будущее российского высшего образования пока еще под большим вопросом. Будет ли составной частью мировой системы освоения знаний или превратится в третьесортное нечто, замкнувшееся на абстрактные понятия – на этот вопрос сейчас нет однозначного ответа. Созданием новых медицинско-кибернетических университетов накопившихся проблем не решить. Для этого необходимо изменить много в государственной образовательной политике. А начать, возможно, следует с реализации на практике уже взятых на себя обязательств.
Константин КАЛИНИЧЕНКО, начальник адъюнктуры Псковского юридического института ФСИН России
