Киянкой по башке

"Искусство - в массы!", таким был лозунг советской эпохи, и не случайно: искусство  служило формой господствующей идеологии. Всё, что не соответствовало канонам соцреализма, безжалостно выбрасывалось на периферию: в подвалы и на чердаки неофициальных художников. Так возникла параллельная художественная контркультура, или нонконформизм, явление неподцензурное, сложное, герметичное.

Несмотря на жёсткий пресс власти, контркультура породила множество направлений и школ, которые с началом перестройки стремительно переместились  в центр общественного сознания и постепенно стали частью всемирного арт-рынка.

Одним из участников питерского андеграунда был художник Евгений Орлов, основатель Музея нонконформистского искусства при Арт-Центре на Пушкинской, 10 в Санкт-Петербурге, директором которого и по сей день является. Лет пять назад Евгений Орлов установил плодотворные творческие связи с художниками регионального общественного движения "ПсковАРТ", и теперь регулярно приезжает в наш город.

Я не мог не воспользоваться очередным визитом Евгения Орлова в Псков, чтобы снова поговорить о современном социуме и актуальном искусстве.

- Евгений Михайлович, кого из псковских мастеров вы выделили бы в качестве своего рода художественного авангарда города Пскова?

- Думаю, что Анатолий Жбанов сегодня — один из самых острых художников в Пскове. Художник, который работает на грани. Мне всегда интересно смотреть на то, что он делает.

- В социальном плане?

- Нет. Для меня важна прежде всего художественная, а не социальная, заострённость. Социальное в искусстве в последнее время перешагивает рамки самого художественного процесса. А у Анатолия Жбанова это всё органично. Всё-таки, кроме вложения социальных моментов, он радикален чисто живописно, пластически, композиционно. У него очень интересные новые инсталляции. И с пространством он замечательно работает. И галерея "Дом на Набережной" получилась очень псковская, с нишами какими-то. Несмотря на то, что выставлять предполагается современное искусство, но в пространстве галереи много чего-то такого (не сочтите за кощунство) от псковских церквей, каких-то сводов, присутствует нечто такое сугубо не столичное.

- А то, что потолки низкие, ничего?

- А это хорошо. Для картин обычного формата совсем неплохо. Вообще же андеграунд в подвале сидеть должен. А иначе котлеты придётся есть каждый день.

- Что означает выражение "питерский по приёму"?

- Ну, есть какие-то такие питерские неформальные художественные школы. Питерское искусство, может быть, более сдержанное, более продуманное, более концептуальное, более завершённое. Я имею ввиду концепт как разработанную идею. В Москве больше натиска. Больше агрессии.

- Агрессия - это такая интенция? Желание удивить, поразить, шокировать?

- Да. Москва всегда такая была. И до революции. Купечество хлебосольное, яркое. Художники этот мир выражали. И сейчас это всё в Москве происходит. А Питер, он такой, конструктивно построенный, линейный.

- То есть "гений места" на художника влияние всё-таки оказывает?

- Думаю, везде. И здесь, в Пскове, тоже. Потому что жизнь в провинциальном городе характеризуется тем, что нет потока событий. А с другой стороны, есть возможность никуда не торопиться и поглубже подумать.

- Как вы относитесь к общему мнению, что нынешний экономический кризис дурно влияет на арт-рынок?

- В СССР кризис вообще был всеобщий. Искусству не давали развиваться. Галерей в принципе не было. Тем не менее под этим прессом и родилось современное искусство. Из андеграунда, из собраний нонконформистов. Сейчас возник новый пресс. Но любой пресс в принципе полезен. Может быть, появятся какие-то новые виды искусства. Как после войны. Люди стали использовать новые материалы, с помоек. Стали появляться на выставках унитазы, битые стёкла...

- У нас?

На Западе, конечно. Но и у нас тоже. Боб Кошелохов в 60-ые годы стал делать такие работы. Понятно, что их видели только друзья. Ну, так что? Никакого кризиса в искусстве я не вижу. Наоборот, такого разнообразия в искусстве России никогда не было. Всё идёт отлично! Я на самом деле так считаю. Это никакая не поза. Говорят: вот, кризис. Да ни хрена подобного! Придёшь в какую-нибудь галерею. Хорошим тоном стало: "Вот, понимаете, у нас кризис". А сами пухнут и пухнут от денег. Для кого - кризис, для кого — мать родная. Всё строится на инициативе. Так и было всегда. Посмотрите на начало века: Казимир Малевич, Кандинский. Собиралась группа каких-то непонятных людей. Делали какие-то непонятные вещи. Типа ноль объектов. Дальше оказалось, что это новое современное искусство, которого прежде не было.

- Не могу обойти тему, которая очень активно муссировалась в СМИ. Pussy Riot, как известно, выдвигались на престижную премию Кандинского. По-вашему, является ли акция Pussy Riot художественной акцией, или это чисто политический шабаш?

- Акция, разумеется, политическая, но и художественным актом она тоже может быть. Потому что, если это искусство, рассчитанное на реакцию тех, кто это воспринял, то получается, что акция достигла стопроцентного результата. Если люди, включая власть, помогли играть в замысел Pussy Riot, то это их беда, их глупость. Я бы не стал включаться в эту игру. А что получилось? Известность, доступность, лёгкость исполнения. Все атрибуты современного искусства. Хотя сама акция явно смещена в сторону социального протеста. И за это, видно, получат какие-то дивиденты.

- Мне это видится так. Акция в храме — это только материал. А самим произведением является уже ролик. Судили же не за видео, а за пляски в храме.

- С точки зрения религиозного православного человека то, что произошло, неприемлемо. Вообще это кощунство. Или, как говорится, святотатство. Как раз плохо то, что это было показано. В прежние времена дело до суда бы не дошло. Взять древнюю Русь. Была такая русская забава. Выводить на лёд перед прорубью и киянкой по башке. Тоже перфоманс, рассчитанный на публику. Вообще же в истории человечества акций, подобных акции Pussy Riot, было много.

- Это своего рода юродство?

- Не всегда. Но если говорить об юродстве, то нужно сказать, что оно признавалось юродством уже потом, постфактум. Все юродивые прошли путь полного отчуждения. Если ли же посмотреть на историю церкви, то она всегда была с властью. Все большие религии поддерживают власть. И делать вид, что мы этого не знаем, глупо. Против чего здесь протестовать? Делать какие-то акции в церкви нельзя. Чувства верующих необходимо уважать. Такую же акцию можно было сделать, не входя ни в какой храм. При помощи того же интернета. Ролик ведь был смонтирован. Элемент эпатажности тут, понятно, присутствует.

- Тюрьма - то, чего они добивались? Ведь именно помещение в тюрьму вызвало такой резонанс?

- Нет. Просто любое действие рождает противодействие. Закон физики. И власть, разгорячённая толпой, уже на самом деле не могла сделать ничего другого. Слава Богу, всё достаточно, на мой взгляд, гуманно. Можно было вообще космический срок раскрутить. Чтобы мало не показалось.

Небывалый резонанс — это что? Действительно некий специальный пиар, организованный специальными людьми, или просто информационный поток?

- Думаю, информационный поток. Он имеет собственные законы развития, и скандал раскрутился сам по себе. Хорошо видеть везде Березовского. Произошла какая-то беда. Это — Березовский. А Березовский радостно отвечает журналистам: "Да конечно всё это сделал я. Вы что не знаете?"

- Получается искусство - форма идеологии, как это и декларировалось в СССР?

- Есть разные виды искусства. Существуют художники, которые сознательно отстраняются от социальных проблем. Я вот, например, не люблю решать социальные проблемы. В искусстве меня интересует другое. Сейчас в целом время другое. Формы выражения другие. Главный перфоманс уже осуществлён. Это 11 сентября. После этого всё остальное - детский лепет. Сходить с ума можно бесконечно. Художник — это личность, которая по своей социальной значимости, социальному рождению, обязана будоражить общественное сознание. Художник просто рождён таким. Он - пассионарий. Так пусть лучше малюет, чем куда-то ещё устремляется.

- Прежде искусство было больше обращено на профессиональное сообщество, нынче — к власти и массам. Это верно?

- Время изменилось, и технологические процессы изменились. Ситуация просто поменялась. Всякая информация очень быстро распространяется. Даже весенние революции в Северной Африке — элемент технологий. Так что новые формы взаимодействия со зрителем нас сами находят. Хотим мы этого или не хотим. Не надо ничего искать.

- Закон о защите детей от вредной информации на работе галерей пока не сказался?

- Я не понимаю, как это всё можно принимать. Для детей это или не для детей? Что, запретить детям ходить в Арт-Центр на Пушкинской, 10?

- Этикетки вешать: "16+", "18+"...

- У нас после последнего фестиваля в Манеже осталось очень много чёрного материала. Будем шторки вешать. Будет ходить специальный человек с палкой. Ребёнок подошёл к картине. Человек - фигак! - шторки задвинул. А совершеннолетний пришёл — мы их раздвигаем. То же своего рода акция!

- Вы, разумеется, иронизируете?

- Почему иронизирую? Представьте. На Пушкинской, 10 открыты шторы! Вот вы спрашивает, что нового? Вот вам и новое — шторы повесим. А если серьёзно... Я вспоминаю свое советское детство. Так вот, мы всегда читали то, что нам не разрешали читать. Это свойственно познанию человека как такового. Чем больше запретов, тем больше ребёнок будет чего-то выискивать. Найдутся люди, которые что-то запретное будут детям втюхивать. И это плохо. К тому же существует интернет, такая штука, где трудно организовать цензуру. А если и можно в интернете организовать цензуру, тогда его вообще нужно закрыть.

Саша ДОНЕЦКИЙ