Храмовники: Терапия стены

Первый период Школы "Храмовая Стена" закончился в 1992 году выставкой её произведений в галерее "Фёдор" в Сестрорецке. А затем началась и до сих пор продолжается эволюция "Храмовой Стены", сформулировал отец-основатель Школы Юрий Нашивочников. По его собственному признанию, ещё до подключения новичка к занятиям с алгоритмами выяснялась возможность "стать ему художником в полном смысле этого слова и без всяких алгоритмов, исходя из убеждения, что любой человек уже от природы полностью сформировавшийся художник, но его психологический барьер не даёт ему себя проявить в этом направлении".

Эти слова мастера в полной мере отвечают художническому выбору Дмитрия Маркуля, ставшего адептом "Храмовой стены" без малого 30 лет назад и рассказавшего о том, какие секреты он открыл в изобразительных практиках Школы.

- Дмитрий, для Школы "Храмовая стена" важна концептуализация, то есть некий текст, который сопутствует изображению?

- Обязательно. Но не литературный текст, а некое внутреннее содержание картины. Литературность для нас имеет, скорее, отрицательное звучание. Потому что если сюжет в работе превалирует, то это плохо. Зритель должен погружаться в состояние: радостное или печальное. Вот на этом аспекте восприятия картины мы делаем упор. У нас один учитель — Юрий Нашивочников, одна концепция, но каждый художник Школы раздвигает границы Школы, каждый художник работает по-своему, и даже по картинам узнаваем. Хотя единые принципы, на которые мы опираемся, существуют как непреложная данность.

- Ваши работы можно назвать своего рода актуальными иконами?

- Всё зависит от меры таланта, отпущенного художнику. И от того, что он понимает в искусстве. Однажды мы в "Эрмитаже" были на выставке древней новгородской иконы. И вот рядом стояло две абсолютно одинаковых иконы Святого Георгия, даже одинакового размера. И сразу бросалось в глаза, что одна икона талантливая, сделанная "супер", отточенная, завершённая! А другая — не очень, какая-то мятая, жёванная. Хотя все каноны соблюдались и в первой иконе, и во второй.

- Канон каноном, а таланта художника, даже у иконописца, никто не отменял?

- Конечно! Личное прочтение, понимание, всё это на зрителя действует, а как же?

- Лично вы как пришли к Школе "Храмовая стена"?

- Чисто случайно. Это было в 1983-м году. Наш учитель Юрий Алексеевич Нашивочников как раз разрабатывал свою систему обучения художников. Я с детства рисовал, и с детства же всегда знал, что я художник. Помню, в классе 8-м задумался, а хочу ли я стать профессионалом? И решил, что меня, как профессионала, будут заставлять делать то, чего я не хочу делать. Мне придётся вкладывать свою внутреннюю энергию в то, что этого не достойно. И я твёрдо тогда решил, что профессиональным художником я быть не хочу. Нужно приобрести хорошую профессию, завести семью, а искусством заниматься для души. В свободное от службы время буду ходить и рисовать, получать удовольствие. Представьте, мне было тогда 15 лет.

- Как прагматично подросток мыслил.

- Да, я сам сейчас, спустя годы, удивляюсь. Когда правильный путь для себя задумаешь, всегда всё сбывается. Я женился. У меня трое детей, уже выросли. Трое внуков. В деньгах на хлеб хватает. А всё свободное время я занимаюсь творчеством. Помню, моим девчонкам было уже по 10, шёл я с ними по улице и вижу объявление на стенде: "В студию набирается народ, взрослые и дети". Это происходило по соседству с домом, в котором я жил. Ну, я и подумал: "Отведу-ка своих девчонок в студию, пусть рисовать учатся". Я их привёл, а они немного походили и отвалились. А сам я так и остался. А учителем в этой студии как раз и был Юрий Алексеевич Нашивочников. Вот как бывает. 

- И как он учил?

- Замечательно! Первое условие у Нашивочникова было — понимание стены. Мол, необходимо "выйти на стену". Я честно скажу, не понимал, что это значит. Что такое? Какая там стена? Пришлось мне сесть и забыть все свои потуги в искусстве. А я неплохо очень рисовал, акварели, как в Союзе художников. А тут сидишь и на квадратики смотришь. Но постепенно передо мной открылся настолько глубокий мир! Тот, кто попадает под обаяние Юрия Алексеевича, внутренне понимает, что учитель хочет одного — продвинуть тебя дальше. И мы, нынешние представители "Храмовой стены", до сих пор поддерживаем со своим учителем связь, любим его и уважаем.

- Традиционная картина на стену не ориентирована. Картина — это окно в иллюзию, не важно, какую. А у вас действительно изображение как бы сливается со стеной. Как вы достигаете подобного эффекта? Такое впечатление, что вот эта конкретная, здесь и сейчас нам данная стена, для этой самой картины и предназначена.

- Я вам открою маленький секрет. Если цвет и рисунок, что называется, "попал на стену", то возникает пространство, но на более высоком — духовном — уровне. Изображение, сливаясь со стеной, становится интересней, появляется знаковый уровень. Получается, что ты работал не на холсте, а как бы на самой стене. Мы к этому все стремимся...

- Вы хотите сказать, что внутренняя установка художника на стену, а не на холст в раме, автоматически даёт другое качество?

- Да, более духовное. Возьмите иконы эпохи Возрождения — Леонардо да Винчи, Рафаэля. Или взять византийское письмо — Феофана Грека: насколько он мощнее, сильнее, сколько информации несёт. Вот что значит стена! А стена - это основа изобразительного искусства. Посмотрите на искусство Каменного века, на искусство Древнего Египта, на искусство Византии. Древние художники все эти законы знали. А мы позабыли под влиянием Возрождения. И вот мы пытаемся вернуть эти законы в художественную практику современников. Мы целенаправленно к этому стремимся. И когда цель ставишь выше своих возможностей, даже если работа не "попала в стену", всё равно она получится интересней, жаже если ты себе такой цели не ставил.

То есть пораженье от победы вы умеете отличать?

- Стараюсь. Как бывает? Чувствуешь, что работа не получилась. И что делать?

- Переделать.

- А как ты её переделаешь? Вдруг снова — неудача? Так можно бесконечно переделывать. Никакой гарантии нет. Берёшь работу и вешаешь её дома на стену. Пускай висит. Месяц висит, два, три... И вдруг работа начинает с тобой говорить! Ты видишь фальшивое место. И убираешь лишнее, и видишь: вроде получилось! 

- Время — штука полезная.

- Очень!

- Вопрос такой... глобального, что ли, порядка. Для чего существует искусство?

- Расскажу про себя такой случай. Однажды я ходил по "Эрмитажу" несколько часов. Впитывал информацию от картин. Устал ужасно! И весь вымотанный я присел на скамеечку. А напротив — висит картина Кандинского. Я тупо смотрю на картину, и вдруг вспоминаю, как в третьем классе, мне было лет десять, я очень тяжело болел восполением лёгких. У меня был криз. Во сне что-то чёрное давит, давит, давит, и вдруг вспышка! И мне стало хорошо, легко. Смотрю, а это и есть картина Кандинского: чёрные пятна и свет идёт! Я вспомнил то детское ощущение: "Вот это да!" Понимаете? Как это мощно сработано. Вот для чего существует искусство.

- Чтобы будить подсознание, что ли?

- Ну, конечно! Вот ещё один эпизод вам расскажу. Одна из первых выставок "Храмовой стены" проходила на "Ленэкспо". Там множество галерей выставлялось, и нам выделили там закуток. Мы картины развесили, а сами сели в сторонке и смотрим, как народ на наши картины реагирует. И что интересно. Идут, смотрят, смотрят... А как до нашего отсека доходят, их как будто током бьёт. И сразу уходят, уходят, уходят. Один из десяти, может быть, посмотрит. На следующий день женщина бежит, глаза горят: "Как я хочу ещё раз посмотреть ваши картины!" Оказывается, она работала детским врачом. И как раз случилось землетрясение в Спитаке, в Армении. И её туда послали детей спасать. И вот она насмотрелась ужасов. И она нас принялась благодарить: "Ваши картины меня освобождают от всего чёрного, что накопилось в Спитаке. ваши картины лечат". Понимаете? Вот для таких людей мы и работаем.

- Получается, ваш зритель весьма малочислен?

- И слава Богу!

Саша ДОНЕЦКИЙ